Что есть нация? Определений — сотни. Приведу лишь два, которые кажутся мне наиболее точными и емкими.
Отто Бауэр, австрийский социал-демократ начала XX века, один из идеологов II Интернационала: «Нация — это вся совокупность людей, связанных в общность характера на почве общности судьбы».
Теодор Герцль, идеолог сионизма: «Нация — это группа людей общего исторического прошлого и общепризнанной принадлежности в настоящем, сплоченная из-за существования общего врага».
У элиты девяностых и остального народа нет ни общей судьбы, ни единого — национального — интереса. Все, что хорошо для чукотско-лондонского олигарха Абрамовича, плохо для слесаря Пупкина из Верхнего Старгорода, и наоборот. Нет у них и общего врага. Для олигархов и иже с ними враг — российский народ-иждивенец (а также обалдевшая от внезапной независимости Генпрокуратура). Для русского народа враг — олигархи и, по традиции, США. (Впрочем, возможно, место Соединенных Штатов вскорости займет братский Китай). Характерный пример отчуждения: олигарх никогда добровольно не поделится с народом природной рентой, ибо искренне не понимает, как такое возможно: поступиться своим материальным интересом ради относительного благополучия 145 миллионов бессловесных люмпенов, заслуживающих разве что смерти. Какая уж тут нация!
В то же время, народ алчет единой судьбы — об этом говорят социологические исследования. Дорогие (и недорогие) россияне живут ожиданием национального проекта, в горниле которого и найдет оформление русская нация. А чтобы приступить к национальному строительству, нужно все то же — национально ориентированная элита. Которая, в отличие от элиты девяностых, не хохочет в голос и не кривится мерзостно при упоминании «нерыночного» национального интереса.
Депрессия, в которой погряз народ наш, великий и ужасный, может быть преодолена только на путях реализации проекта, возвращающего в русскую жизнь позитивное целеполагание, а значит, заветный смысл…
Во-вторых — идея государства. Что бывает без государства, когда все управляется скрещеньями и переплетеньями невидимых рук, — демонстрирует нам Грузия.
В России же государство, подаренное Византией, всегда было залогом оформления и укрощения необъятной, недисциплинированной души нашей. А значит, больше чем аппаратом насилия — мудрым отцом, суровым старшим братом, всепонимающей матерью.
В 90-е годы и государство российское утратило свою субъектность, превратившись в придаток бизнеса. С его вполне видимыми руками, то и дело копошащимися в закромах Родины. Если Путину не удастся отделить государство от бизнеса, обособить его от частных интересов — о спасении страны и говорить не приходится.
