На глаза Исаака Ароновича навернулись слезы, лицо вмиг осунулось, посерело и стало печальным и жалким, как увядший цветок.
— Я их собирался подарить дочери, но не успел.
— Значит, взяли все самое ценное?
— Самое ценное, но не самое дорогое. Остались невредимыми марки, а их здесь на сорок тысяч…
Верховцев невольно почесал за ухом; но, зная стоимость гейдемановской коллекции, удивляться таким цифрам уже не приходилось. Он сделал пометку в записной книжке.
— Хорошо, а номера облигаций у вас случайно не записаны?
— Случайно… — задумчиво повторил Вейлер. — Я случайно никогда ничего не делаю. Я дожил до седых волос, Но не понимаю этого слова «случайно». Случайно можно, извиняюсь, только наступить на кое-что…
Вейлер порылся в письменном столе, вынул оттуда потрепанную общую тетрадь, раскрыл ее в нужном месте и протянул Верховцеву:
— Естественно, у меня все есть. Вот номера, вот серии… Коллекционирование, знаете ли, приучает человека к порядку, к бухгалтерской скрупулезности. Это основа основ, без этого нельзя.
Верховцев аккуратно зафиксировал столбики цифр у себя в книжке. Нужно будет дать срочный запрос во все отделения Сбербанка, возможно, на сей раз повезет — ценные бумаги еще не сданы и где-нибудь всплывут. Хотя надежд на это откровенно мало. Было бы наивно полагать, что преступник не учтет вероятность того, что владелец облигаций мог переписать их, а потому он не будет медлить — постарается реализовать и кратчайший срок. И все же проверить надо: следствие в этом деле нарвалось на практически «неловленый мизер»; тут любая, даже самая призрачная зацепка, будет на вес золота.
— Вернемся к вашей коллекции, Исаак Аронович. Вы точно уверены, что из нее ничего не пропало? — спросил Верховцев.
— Абсолютно. До вашего прибытия я ее всю просмотрел. Да, ее держали чужие руки, альбомы листали, их переставили, стоят они не так, как ставил их я.
— Почему же их не украли? — скорее размышлял вслух, чем спрашивал Верховцев.
— Молодой человек, я думал об этом тоже. Тут два предположения, хотите знать?
Верховцев кивнул.
— Первое и менее вероятное. Преступник или преступники — темные люди, они посчитали, что на этих бумажках особо не разживешься. Второе, и более вероятное: здесь побывали люди далеко не глупые.
— Смотрите сюда, — Вейлер взял в руки один из альбомов, открыл его. — У каждой марки стоит бирка со стоимостью ее во франках и рублях, я помечал здесь сокращенно, для себя, но при желании разобраться можно. А в том альбоме марки стоимостью в сотни рублей каждая.
