Мог бы сказать, что вид капающей с острого лезвия крови произвел на параноика неизгладимое впечатление, только извлеченная следом из цилиндра отрубленная голова какого-то монстра эффект произвела намного больший. И зачем, спрашивается, было так визжать? Не такой уж он был и страшный… Ну похож немного со своей прической на коротконогого паука с шестью глазами… Везде своя мода…
Оставив жертву моей шизофрении (точнее, шизофрении в квадрате – ведь нас было четверо) наслаждаться мыслями о врожденном пороке сердца, которого там, как и других болячек, отродясь не было, я, уже в единственном числе, направился дальше. Отрубленную голову я торжественно испепелил перед соседним столиком. Сидящие там мальчишки (в отличие от родителей) пришли в восторг, хотя они были бы не прочь, чтобы голову, как и алебарду, я оставил им.
Но алебарда мне была нужна для следующего столика, за которым сидел знаток антиквариата и ценитель холодного оружия. Сделав на ходу красивый пируэт, я отсек верхушку ананаса, венчающего большую вазу с фруктами, и с полупоклоном вручил знатоку свое оружие. Он уважительным цоканьем оценил работу моей «королевской стальной гильдии», а затем, прищурившись, внимательно посмотрел на меня. В этот раз подлинное искусство фокуса не осталось «за кадром» – самое сложное в этой части программы было сделать пируэт так, чтобы не зацепить древком алебарды соседний столик и расположившихся за ним зрителей. Алебарда вообще не лучшее оружие для замкнутых пространств… Сидящие в моей голове навыки мастера по обращению с древковым оружием позволили мне красиво провернуть этот фокус, но горе тому, кто рискнет его повторить без десятилетий подготовки, и сидящий около меня джентльмен это отлично понимал. Так что ему я подарил целых две загадки – то немногое, что он любил больше старых железяк. Их, как и саму алебарду, я оставил джентльмену – будет чем занять голову всю оставшуюся жизнь, – а сам не спеша двинулся дальше.
Точнее, вверх. Использовав в качестве ступенек случайно подвернувшуюся под ногу стойку официанта и стоящий рядом столик, я, как бы не заметив этого, продолжил свое восхождение уже по воздуху.
Опомнившись где-то на полпути до потолка, я картинно обернулся, с непониманием осмотрел расстилающиеся внизу «просторы» и, всем своим видом извиняясь за оплошность, спустился по другую сторону стола. Сидящие подо мной люди имели прекрасную возможность полюбоваться на подошвы моих сапог, и, судя по их ошалелым лицам, там было написано решение какой-то зубодробительной теоремы. Во всяком случае, ощущение непонимания происходящего вокруг, точнее, над ними было именно такое. Легко, знаете ли, ворчать про скрытые тросы и магнетизм, но не тогда, когда сапогами фактически попирают весь накопленный жизненный опыт, а вместе с ними ваши лысины.
