– Нам что, уже и веселиться запрещается? – выкрикнул рыжий курносый парень, стоявший чуть поодаль, опираясь на свой меч.
Не прошло и секунды, как мистер Этвуд сделал бешеный рывок в сторону ничего не подозревающего юноши и молниеносным ударом вышиб своим мечом его упертый в землю меч. Лишившись опоры и потеряв равновесие, бедолага мешком рухнул на землю, больно стукнувшись плечом, чем вызвал новый приступ общего веселья, которое, впрочем, быстро прервалось под строгим взглядом их наставника.
– Ай! Мне же больно! И вообще, так не честно! Вы же меня даже не предупредили!
Юноша вскочил на ноги, стряхивая с себя грязь и бубня под нос разные ругательства. Он был явно уязвлен.
Не обращая на его бормотание ни малейшего внимания, сэр Этвуд обратился к присмиревшей кучке юнцов:
– Господа, я бы очень хотел надеяться на то, что сэр Бойл (с этими словами он выразительно глянул на все еще бурчащего себе под нос рыжеволосого юношу) останется единственным человеком в вашей компании, который будет пребывать в блаженной уверенности, что перед нападением его враг прежде пригласит его на чашечку кофе, дабы культурно передать свой вызов на смертельный бой.
Со стороны учеников послышались сдавленные смешки.
– И я бы очень хотел уберечь сэра Бойла от крайнего заблуждения относительно того, что его соперник в бою будет сообщать ему о каждом планируемом им действии. Хотя, не спорю, это было бы крайне удобно.
Джош Бойл стоял совершенно пунцовый, какими могут быть лишь рыжеволосые люди. Он сто раз пожалел о том, что додумался вступать в дискуссию со своим наставником.
Хью, наблюдая за учителем, был поражен чрезвычайной живостью черт его лица и прямо-таки актерской способностью мгновенно перестраиваться, переходя от одних эмоций к другим. Ему впервые в жизни встретился человек, которого бы он не смог сразу охарактеризовать. Одни люди мгновенно вызывали в нем сильную симпатию, другие – откровенную неприязнь. Этот человек казался ему загадкой – он был не хороший, не плохой, а просто какой-то необычный.
Тем временем сэр Этвуд в очередной раз посерьезнел. Когда он начал говорить, в его тоне не осталось и капли ехидства: его речь звучала твердо и уверенно, как речь истинного оратора.
– Господа! Сегодня здесь прозвучал вопрос относительно вашего общего желания предаваться веселью…
Бедняга Джош втянул голову в плечи, обреченно ожидая заслуженного возмездия.
– Это абсолютно правильный вопрос, – продолжил сэр Этвуд, едва уловимо кивнув Джошу, отчего у того слегка отвисла челюсть.
