– Что вы, я восхищен беседой с вами.
– Прекрасный юноша восхищен! Мое сердце трепещет в груди. Ну прямо Шекспир, ей-богу.
Я едва переносил ее кокетство, видя ресницы, с которых от полного надежды хлопанья слетала краска. И все же я находился в безопасности – миссис Леви меня не узнала.
– Как ваше имя? – поинтересовалась она.
– Эсгар ван Дэйлер.
– Вандэйл…
– Ван Дэйлер. – Вандоллар.
– Ван Дэйлер.
– Милый, подобные пустяки меня не интересуют. Мы раньше не встречались? Впрочем, пока Элис не пришла, скажу откровенно.
– Я весь внимание.
– Прежде всего, Элис чистокровная еврейка. Я не потерплю, чтобы вы увлекли девочку, а потом бросили из-за ее происхождения.
– Кровь ничего для меня не значит.
– Кроме того, все мои сбережения перейдут еврейскому образовательному центру, и так захотела сама Элис. Она верит в будущее колониальных колледжей, да и я, надо сказать, тоже. Я говорю откровенно, мистер Доллар. Элис получит лишь драгоценности, которые сейчас на моей скромной персоне.
– Ну и замечательно.
– Замечательна? Я? Что ж, спасибо, конечно, – хихикнула миссис Леви, – однако если вы хотите разбогатеть, то избрали неверный путь.
Тут я непростительно ошибся. С беззаботностью магазинного воришки я сказал:
– Должен сказать вам, миссис Леви, я тоже небогат. Я самый обыкновенный клерк и служу у Бэнкрофта.
У миссис Леви тотчас пропала охота к шутливому флирту. Передо мной появилась вдова с разбитым сердцем, пишущая горькое письмо своему любовнику.
– У Бэнкрофта? – переспросила она. Каждая морщинка на ее лице наполнилась болью, и только в глазах светилась не то забытая ярость, не то особая надежда, так хорошо мне знакомая. Поразительно, люди почти ничего не забывают. Миссис Леви тщательно подбирала слова. – Я знала одного человека, который там работал. Правда, еще до вас.
– Кто же это?
– Мистер Тиволи. Мистер Макс Тиволи.
– Макс Тиволи, – повторил я.
– Вы слышали о нем?
Клянусь, я чуть не сказал ей правду. Я чуть не сознался, чтобы вымолить прощение, и, возможно, поступи я так, сумел бы избежать многих ошибок. Однако я пошел другим путем. Я сказал ей то, что она хотела услышать.
– Он умер до моего прихода.
– А-а.
– Говорят, его убили.
– Жаль. – Миссис Леви чуть не улыбнулась, но мигом вернула лицу прежнее выражение. – Мне пора умолкнуть – дочь пришла. Оставим наш разговор в тайне. – Обрадовавшаяся моей смерти женщина отвернулась и воскликнула: – Господи, Элис, во что ты вырядилась?
Жаль, я не запомнил всех деталей того утра. Сначала мы сидели в гостиной и обсуждали политику, Элис разгоряченно излагала свою позицию, пока миссис Леви не повернулась к ней со словами:
