– Сколько тебе лет, Макс?
– Двадцать.
– Господи, всего двадцать, а выглядишь ты как… Ну ты меня понял. Не знай я тебя, решила бы, что ты мой ровесник. – Мэри покраснела, прижала палец к носу и поспешно добавила: – Правда, это не намного больше двадцати.
Прежний акцент, как чертополох, пробивался в ее речи.
– Нет, мне действительно двадцать.
Она подняла глаза, и моя старая горничная пропала. Передо мной снова сидела женщина с непроницаемым сердцем. Ее жемчуга терялись в складках шеи, так называемых кольцах Венеры.
– Тебе можно позавидовать, Макс.
– Почему?
– Тебе бы родиться женщиной. – Мэри устремила на меня внимательный взгляд, которым, наверное, осматривала каждую из бродивших наверху девушек, как и она сбежавших от грязной домашней работы, от мужчин и семей. – Уж поверь мне. Юность – единственное сокровище женщины, умные девочки используют свою молодость, чтобы заработать как можно больше драгоценностей. У меня есть сапфир, подаренный принцем. Макс, мне тогда было двадцать шесть. Верно, в то время я работала у вас. Когда твои родители уезжали на уик-энд в отель «Дель Монте», я тайком приводила мужчин в свою комнату, чтобы немного подзаработать. Не вздрагивай. Так поступают все девушки, даже горничные приличных семейств.
Я попытался перевести разговор в интересующее меня русло:
– Когда ты оставила работу горничной, Мэри?
– Горничной, ну и вопрос! Ха! Ах да, ты, верно, говоришь о должности служанки. После того, как твоя бабушка выгнала меня.
– Но я же видел тебя на причале Мэйг.
Мэри вскинула голову.
– А на мне была форма горничной?
– Неужели ты не помнишь? Я шел с отцом, у тебя в руках был ирис…
– Старый трюк, Макс. Я гораздо больше зарабатывала, когда притворялась горничной, чем когда действительно выполняла обязанности служанки. Богачи меня не пропускали. Так я перебивалась, пока не попала в публичный дом. Вскоре мадам Дюпон умерла, и заведение досталось мне.
– Тебе нелегко жилось, да, Мэри?
Хозяйка бросила на меня гневный взгляд:
– Ты пришел сюда не о моей жизни рассуждать. Какой бы она ни была, это все, чего я добилась после того, как вы меня вышвырнули.
– Я не…
– Твоя бабушка еще жива?
Я покачал головой и рассказал об исчезновении отца, о нашей жизни в Саут-Парке.
– Полагаю, ты об этом не знала. Ведь мы живем в разных мирах…
– Ничего подобного. Ты в этой гостиной, я в этой гостиной. Мы в одном и том же мире.
– Я… э…
Однако Мэри снова изменилась.
– Еще шампанского, дорогой? – улыбнулась она. Времена будто смешались, прежняя веселая Мэри то появлялась, то исчезала, словно уличные огни, заглядывавшие в окно, они вспыхивали и рассеивались в клубах тумана. Возможно, такова и была ее сущность: мерцающий калейдоскоп обманчивых образов. – Я говорила, тебе бы лучше родиться девочкой. В юности был бы уродцем.
