– Меня зовут мистер Хьюго Демпси, – как можно вежливее представился Хьюго, приподняв шляпу перед миссис Леви и ее моргающей мечтательной дочерью.
– А, Хьюго, – повторила Элис.
– Он близкий друг нашей семьи, – пояснил я.
Миссис Леви подхватила дочь за талию, будто срезанный цветок, который несут к вазе.
– Чудесно, чудесно. Я должна отвести Элис в дом и вылечить ее шею. Надеюсь, мы с вами еще увидимся, мистер Демпси. А вас, мистер Тиволи, мы в самое ближайшее время ждем на обед вместе с вашей невесткой.
Поклоны, реверансы, улыбки, и когда девушка, вновь обеспокоенная ноющей ранкой, скрылась в доме, я так и остался стоять посреди сада, как один из железных псов. В парке началась некая суматоха; затуманенным взглядом я отметил человека, проходившего мимо с плакатом, предостерегающим от использования паровых экипажей. Он выкрикивал лозунги и всяческие остроты, но меня это нисколько не занимало: я пытался придумать, как бы пойти на обед без мамы, застать Элис одну и рассказать ей всю правду о себе.
– Мистер Тиволи, на вас моя шляпа, – насмешливо сказал Хьюго.
Вот так внезапно моя жизнь разлетелась вдребезги. Теперь не было минуты, чтобы я не страдал из-за Элис, отделенной от меня деревянным полом. Когда я стоял в гостиной, слушая мамины рассказы о наших финансовых трудностях или ночах, проведенных у спиртовой лампы, я вставал на разные части ковра, гадая, подо мной ли теперь Элис. А если шагнуть влево? Я ходил по ковру, словно конь по шахматной доске, в надежде, что когда я встану точно над Элис, то почувствую тепло ее тела и аромат волос, поднимающийся с первого этажа. Хьюго считал, что я спятил.
– Забудь о ней, – твердил он. – Девчонке всего четырнадцать. Она ходит с распущенными волосами и, наверное, еще в куклы играет. Она и любить-то пока не умеет.
И Хьюго, прицелившись, бросал очередную карту в шляпу, всем своим видом демонстрируя, что для него – как и для любого семнадцатилетнего юноши – не осталось никаких сердечных тайн.
Однако я ничего не желал слушать. Элис, подобно русалке, плескалась в озере моих грез. Я лежал на кровати у распахнутого окна, надеясь услышать, как она крикнула бы своей маме из кухни: «Я с ума в этом доме сойду!» Ее слова сладким ядом проникли бы в мои уши. Едва различив легкие шаги, я представлял, как моя девочка в черных чулках и белом платье берет в руки не успевший остыть шоколадный бисквит, а потом пытается замести следы преступления. Каких только хитростей я не придумал за те недели и месяцы, что жил, подслушивая, как Элис, словно привидение, напевает песенки или вскрикивает от ночного кошмара. Я надеялся, что меня попросят что-нибудь починить. Разумеется, мы держали нескольких слуг для подобной работы, но вдруг бы мне удалось убедить маму, что и я могу с этим справиться? Хьюго только пожимал плечами: мол, может, и сработает. Какое-нибудь неприятное поручение: посмотреть, нет ли мышей за деревянными панелями, подкрасить что-нибудь… Да все, что угодно, лишь бы находиться рядом с ней!
