- Мариша, дочка, где ты!?- срывающимся голосом позвала Надежда. Кровать дочери оказалась пуста... Дочку она нашла спрятавшуюся среди её платьев в шкафу итальянской стенки.- Мариша!?...- она чуть не на руках вынесла дочь из шкафа и прижала к себе.
- Ма... ма... ма!!...- девочка мелко дрожала.- Ты... ты... почему так долго... здесь было так страшно... я... я... я так испугалась.
- Ну всё, всё милая... я здесь, успокойся. Ты почему к телефону не подошла? Тебе ведь и я, и дедушка звонил!
- Я... я... там... я хотела... там, на кухне... я упасть боялась?- дочь ещё сильнее задрожала.
- Куда упасть!?- не поняла Надежда.- Ну-ка что там,- она потянула дочь за собой на кухню, но Марина вдруг уперлась ногами.
- Нет, не ходи мам... там стены нет... ты упадёшь!
Надежда оставила дочь, прошла на кухню, где у них находился телефонный аппарат... На кухне было свежо как на улице, так как внешняя панель исчезла вместе с балконом. Надежда спешно вернулась в комнату, где её со страхом ожидала по-прежнему дрожащая дочь.
- Всё Маришенька, всё милая, не бойся, всё кончилось. Мы сейчас с тобой к дедушке поедем, он нас внизу ждёт. Ты там успокоишься, заснёшь. Давай одеваться.
Надежда представила, что пережила дочь, когда услышала звук выдавливаемых стёкол, страшный грохот рушащихся панелей взорванного рядом дома, этих гигантских костяшек домино. О том, что эти "костяшки" попутно давили, ломали... людей, ей в голову как-то не приходило, ей сейчас более всего было совестно перед дочерью...
Документы, деньги, ценности... самые необходимые вещи. Всё это заняло у Надежды не более четверти часа. Увидев состояние своей кухни, она тоже поверила, что дом вот-вот рухнет. Как ни странно, но закрыть дверь оказалось намного легче, чем открыть, во всяком случае, к посторонней помощи прибегать не пришлось. Об оставленных дома вещах, она почти не думала, хотя в квартире было что взять. Она спешила скорее увести дочь, да и сама нуждалась в срочной смене "декораций".
Нервное напряжение, которое до сих пор едва не полностью отключало её сознание от всего постороннего, концентрировавшее её внимание на стремлении в свою квартиру, к дочери... Это напряжение спало только тогда, когда Надежда, держа в одной руке руку Марины, а в другой туго набитую большую дорожную сумку, оказалась на улице. Вокруг стоял невообразимый шум, состоявший из криков, плача, стонов, ругани, воя сирен пожарных и санитарных машин, тарахтение передвижных энергоагрегатов. Рухнувшую часть соседнего дома освещали несколько десятков прожекторов. До Надежды, наконец, со всей жуткой очевидностью дошло, что под руинами погребены, погибли люди, фактически её соседи, которых она не знала, но встречалась много раз, мимоходом, их дети, учившиеся в рядом расположенной школе, где училась и её дочь...
