- Садись,- Зыков указал на стул, где час с небольшим назад сидела девушка. Андрей плюхнулся на него и с вожделением посмотрел на графин с водой. Зыков выглянул в коридор и, убедившись, что там никого нет, запер дверь, взял трубку телефона и отдал распоряжение Вале:
- Полчаса со мной никого не соединять. Если Владимир Михайлович позвонит, скажи, что я на завод отлучился.- Действия отца ещё больше насторожили Андрея, он даже перестал созерцать воду в графине. - Ты мне ничего не хочешь сообщить? - Зыков начал с "прощупывания" почвы.
- А что я должен тебе сообщить? - Андрей удивлённо смотрел на отца.
- Ну, о жизни своей... о друзьях,- Зыков предпочёл не спрашивать напрямую о подругах.
- Папа, мы же с тобой столько раз уже об этом говорили... И чего тебе мои друзья?
- А то, что они вместе с тобой, или благодаря тебе транжирят не деньги своих родителей, а
твоего отца. Так что я в некотором роде являюсь и их спонсором, и потому имею право спросить!
Андрей скептически усмехнулся - разговор сворачивал в своё обычное тупиковое русло. Стоило ли из-за этого вызывать его.
- Пап, я попью,- Андрей схватил стакан, налил воды и с жадностью залпом выпил.
Хоть Зыков и освободился по амнистии, почти на год раньше срока, он не успел ни спасти жену - она была неизлечимо больна, ни сына - тогда ещё не казалось, что с ним всё так серьёзно. Вот тут-то у него в сорок с небольшим лет и появились первые признаки усталости от жизни. Тогда из прострации его довольно быстро вывел Кудряшов. Он, используя предоставленные Перестройкой возможности, уже легально занимался коммерцией, и ему как воздух был необходим Зыков. Так они вновь на пару стали делать деньги, только вот удовольствия от этого процесса Зыков год от года испытывал всё меньше. А сейчас стало очевидным, что все его достижения - фирма, деньги, загородный дом, "мерседес"...- оказывались ненужными. Пошёл уже четвёртый год как Андрей бросил институт. Зыков, по горло занятый делами фирмы, думал, что сына вылечит время - погуляет год, ну два и возьмётся за ум. Но "академические каникулы" затягивались: сын по прежнему со своими друзьями прогуливал в казино и ресторанах ежемесячно тысячу долларов, выдаваемую ему на "карманные расходы". Зыков пробовал сократить дотации, но привыкший сорить деньгами Андрей стал делать долги. А потом, не имея возможности отдавать, он стал появляться дома избитым, причём избитым со специфической жестокостью. Тюремный опыт сразу подсказал этническую принадлежность кредиторов сына. Зыков не на шутку испугался и вновь стал давать деньги. Он не знал, как быть, как бороться с этой напастью, так как Андрей наотрез отказывался менять образ жизни и таким образом ставил крест на своём будущем, делая ненужными и все усилия отца.
