— Почитатели? — фыркнул он. — Они наши подданные, а не почитатели.
Когда они вернулись во дворец, Аллегра выскочила из машины раньше, чем та полностью остановилась, быстро поднялась по ступенькам и вбежала в холл. Алекс отставал от нее всего на шаг.
— Я произнесла неправильное слово… всего одно неправильное слово, а ты затыкаешь мне рот! — возмутилась она.
— Что происходит? — спросила королева, вышедшая из гостиной со стаканом бренди. По вечерам она нередко употребляла этот напиток.
Алекс остановился и нахмурился:
— Ничего.
— Не лги мне.
— Аллегра просто расстроена. — Он не собирался обсуждать с матерью свою личную жизнь. — Завтра утром она будет в порядке.
— Ты имеешь в виду, что она будет помнить свое место? — бросила его мать. — Почему бы тебе с ней не поговорить?
— Она от меня убежала.
— В таком случае беги за ней. — Алекс не сдвинулся с места, и она продолжила: — Я думала, что ты счастлив, Алессандро. Когда ты привез ее сюда, я думала, что вас связывают отношения, которые стоят того, чтобы за них бороться. Уверена, что с ней все будет в порядке! — воскликнула Зоуи и снова скрылась за дверью гостиной.
Алекс понимал, что ему придется все сказать Аллегре, поэтому через пару минут поднялся наверх и постучался в дверь спальни.
— Оставь меня в покое! — крикнула она из ванной, надевая очередную ночную рубашку из сантинского кружева, на этот раз бежевую. Сколько таких похожих друг на друга рубашек для нее купили? Почему она не может спать в чем хочет?
Ее ярость была так велика, что, будь у нее под рукой ножницы, она бы подстригла себе челку.
Ну почему, почему, почему судьба к ней так жестока? Она смогла бы привыкнуть ко всем тяготам дворцовой жизни, если бы Алекс любил ее по-на стоящему.
— Аллегра, — прозвучал у нее за спиной голос Алекса.
Она резко обернулась, возмущенная тем, что он вошел без разрешения.
— Что ты здесь делаешь, черт побери?
— Нам нужно поговорить.
— Я уже сказала тебе все, что хотела. Завтра я отсюда уеду.
— Ты не можешь.
— Еще как могу! — отрезала она. — Меня тошнит от Сантины, от этого дворца, похожего на тюрьму, от людей, которые не умеют говорить по душам и сидят на удивительном концерте с каменными лицами. — Ее глаза неистово сверкнули. — Ты даже не можешь притворяться, что любишь меня. Ты даже не берешь меня за руку.
— Ты ничего не понимаешь.
— Я не желаю ничего понимать!
— Придется! — крикнул он. — Завтра мы должны будем назвать дату нашей свадьбы.
— Мы отменим свадьбу!
