— И Хвостопад, — неожиданно добавил Киря, исподлобья глядя на Стаса.
— Что? — Гришко стрельнул в начохра недовольным взглядом.
— Говорю, Хвостопад у нас на борту. Из «гэшников». Лишний рот, лишняя задница и никчемные руки.
Полковник смотрел на Кирю хмуро, но не прерывал. А тот не унимался:
— Место будет занимать, жрать в три горла, портить воздух, а проку от него — ноль.
Похоже, Киря решил воплотить в жизнь свою угрозу сплавить «балласт» за борт. Стас заметил, как улыбнулась Катя: ну да, такой расклад устроил бы и ее.
— Киря, ты не прав, — неожиданно вмешался Колдун, улыбаясь по своему обыкновению во весь рот. — Он него будет польза. От тебя ведь будет польза, Стас?
Взгляд прищуренных глаз Ильи уперся ему в переносицу.
Стас судорожно кивнул, не понимая, впрочем, чем он может оказаться полезным на борту подземлодки. Но не мотать же сейчас башкой: мол, не будет от меня проку, не надейтесь, не дождетесь.
— Да какая, на хрен, польза от того, кто дальше «Г»-сектора не продвинулся?! — Начохра несло. — Вышвырнуть его отсюда — и дело с концом!
— Послушай, Киря, — улыбка Колдуна стала холоднее.
Начохр слушать Илью не хотел:
— Да пошел ты! От тебя, Колдун, здесь тоже, кстати, проку немного.
Улыбка Ильи превратилась в оскал.
— Ах ты ж Киря-Киря… — процедил он. — Фрейда тебе…
— Засунь своего Фрейда… — отмахнулся начохр.
— …в задницу!
— Во-во, туда и засунь!
— Хватит! — оборвал перепалку Гришко.
— Но… — вякнул было разгорячившийся Киря.
— Хочешь принимать решения за меня? — сверкнул глазами полковник.
Начохр заткнулся, но…
— Зачем нам «гэшник»? — послышался звонкий девичий голос. Катя! Все-таки тоже решила высказаться. Это было больнее всего. — Лёню он все равно не заменит.
Наверное, она сильно любила своего Леонида. Любила по-настоящему. Или думает, что любила.
— Не заменит, — согласился Гришко. — Но есть такое понятие, как элементарная человеческая гуманность, Катерина.
«Ничего себе загнул полковник! — Стас захлопал глазами. — Интересно, это он искренне?»
— Когда мы убирались из «Аида», о гуманности никто не думал! — с вызовом выкрикнула Катя.
Смело! Очень смело бросать такое в лицо Гришко.
— Не думал, — неожиданно легко и спокойно согласился полковник. — Потому что проявлять гуманность было уже не к кому. Я объявил эвакуацию, когда камнегрызы хозяйничали по всем секторам.
Катя замолчала, тяжело дыша. Глаза ее горели.
— Собрание закончено, — объявил Гришко. — Илья, ты задержись.
Стас вышел из отсека управления последним. Один.
