— Почему я должен быть в этом уверен?
— Потому что между «тогда» и «сейчас» большая разница.
— В чем?
— В Тегеране я сделала все это, чтобы спасти вас. Инсценировка была частью плана вашего спасения.
— Я не понимаю…
— Скажите, Томаш, — она говорила, стиснув зубы, — как вы полагаете: что с вами должно было произойти после того, как вас задержали в полночь в Министерстве науки с секретной рукописью в руках да к тому же еще в обществе человека, который оказал вооруженное сопротивление?
— Полагаю, у меня должны были быть серьезные неприятности. Но я действительно хлебнул лиха.
— Разумеется, у вас должны были быть серьезные неприятности. Тюрьма номер пятьдесят девять значительно хуже, чем Эвин, вы уж поверьте.
— Хорошо, согласен. У меня должны были быть гораздо более серьезные неприятности.
— Рада, что вы это понимаете. А сомнения, что вы неизбежно во всем сознались бы, у вас остались?
— Ну… пожалуй, да.
— Не говорите глупостей! — воскликнула она. — Естественно, вы бы сознались! Может, не сразу, но в конце концов это непременно бы произошло. Рано или поздно все сознаются.
— Хорошо, пусть так.
— А после? После того, как сознались. Что было бы с вами после?
— Откуда ж мне знать. Наверно, меня надолго упрятали бы за решетку.
Ариана покачала головой.
— Нет, Томаш. — Она бросила на него молниеносный взгляд. — Когда вы перестали бы их интересовать, вас бы просто убили.
— Вы полагаете?
Иранка по-прежнему неотрывно смотрела на шоссе.
— Я не полагаю, а точно знаю. — Она закусила нижнюю губу. — Когда мне стало известно о ночном происшествии в Министерстве науки, я была в отчаянии. И мне пришло в голову попытаться освободить вас под предлогом целесообразности проследить за вашими дальнейшими действиями. Я постаралась исподволь внушить им, что ваш отец располагает сведениями, способными помочь в раскрытии тайны. А потом подбросила следующую идею: отпустить вас, чтобы вы могли встретиться с отцом. Я выложила железный аргумент — заявила, что руководствоваться надо прежде всего необходимостью скорейшей разработки простого в изготовлении ядерного оружия. Такого оружия, производство которого не смогли бы обнаружить американские спутники-шпионы. Так я убедила их подстроить ваш побег.
— Если так, то что мешало просто выпустить меня из тюрьмы? Почему меня не освободили на законных основаниях? К чему было устраивать спектакль, втюхивать мне, будто мое освобождение — результат силовой акции противников режима?
