— Вы хотите убедить меня, что не разговаривали с ним?
— Почему? Я говорил с ним, но не о рукописи Эйнштейна.
— А об исследованиях профессора Сизы вы его спрашивали?
— Мне и в голову-то не приходило, что отец может знать нечто важное.
Каземи начинал закипать.
— В таком случае что вы делаете в Тибете?
— Видите ли… я… э-э-э… приехал сюда в поисках профессора Сизы…
— Почему же вы ищете его именно здесь?
— Мне стало известно, что он поддерживал контакты с Тибетом.
— Что за контакты?
— Точно не знаю, я только пытался в этом удостовериться.
— Что вы намеревались делать дальше? Где бы вы попытались его найти, если бы думали, что он жив?
— Там где искал, в Потале. Я там был перед тем, как вы меня похитили.
— Почему в Потале?
— Потому что… нашел у него дома полученную из Тибета почтовую открытку с изображением Поталы.
— Где эта открытка?
— Я оставил ее в Коимбре.
— Кто отправитель открытки?
— Не знаю, она была без текста и обратного адреса.
— Почему в таком случае вы решили, что это имеет отношение к местопребыванию профессора?
— Мне она показалось странной, а другого следа у меня не было.
— Гм-м, — промычал Каземи, пытаясь собрать воедино детали сложного пазла. — Для меня ваше объяснение звучит неубедительно. Никто не отправится в столь далекое и труднодоступное место, как Тибет, не имея на руках ничего, кроме смутной догадки…
— Послушайте, вам не кажется, что пора все это прекратить? — спросил Томаш.
— Вы о чем?
— Разве вы не поняли, что рукопись Эйнштейна не имеет никакого отношения к созданию атомного оружия?
— А к чему же, по-вашему, она имеет отношение?
Томаш потянулся, и лицо его прояснилось, а на губах появилась безмятежная улыбка.
— Она имеет отношение к кое-чему гораздо более важному.
С наступлением ночи температура воздуха снаружи резко упала, и в камере стало холодно, как на северном полюсе. Весь съежившись, подтянув колени к подбородку и обхватив плечи руками, пленник кутался в брошенное ему иранцами одеяло, которое почти не грело.
Уснуть он, конечно, не мог, а потому принялся делать физические упражнения — энергичные махи руками и приседания. Отчаянные усилия согреться оказались не напрасными: по телу разлилось приятное тепло, и Томаш решил снова прилечь. Однако уже через несколько минут снова замерз до дрожи…
Щелчки замка прозвучали совершенно неожиданно. Им не предшествовали, как в прошлый раз, приближающиеся шаги. Будто кто-то на цыпочках, тайком подкрался к камере и только теперь, поворачивая ключ в замочной скважине, обнаружил свое присутствие.
