— Ей приятно будет это услышать.
— Только не вздумай повторять ей мои слова, а то она мне потом покоя не даст.
Рядом с ними остановилась официантка, жадно их разглядывая. Наверняка она потом еще целую неделю каждому встречному будет пересказывать обрывки услышанных фраз.
— Джо, травяной чай, пожалуйста, — попросила Элизабет. Она явно знала официантку. — А черника у вас местная?
— Да, мы ее только вчера получили.
— Тогда захвати еще ваше фирменное черничное пирожное, а то все мне о нем бесконечно твердят, а я его еще ни разу не пробовала. А еще лучше принеси пирожных на всех.
— Хорошо, миссис Кинкейд. — Джо уставилась на Джека, а потом неохотно перевела взгляд на Ники: — А вам?
— Черный кофе.
— И мне, — кивнул Джек.
— Тогда три кофе, — впервые заговорил Каттер, беззаботно улыбнувшись официантке. И потом, когда Джо уже не могла их услышать, добавил: — Надеюсь, мое присутствие вам не мешает. Я знал, что Элизабет предстоит непростой разговор, и пришел ее поддержать.
— Я рад, что вы пришли, — к всеобщему удивлению, заявил Джек, а потом посмотрел на Элизабет. — Сразу хочу извиниться за доставленные неудобства. Вы же наверняка слышали, что теперь полиция считает меня основным подозреваемым?
— Да, — коротко ответила Элизабет, — вот только я не понимаю, какое это имеет отношение ко мне.
— Никакого, но я надеюсь, что если я смогу как можно больше узнать о смерти отца… Реджинальда, то смогу очистить свое имя.
Эта заминка не осталась незамеченной. Элизабет сперва напряглась, а потом, к громадному удивлению Джека, взглянула на него с сочувствием:
— Он был твоим отцом, так что можешь смело так его и называть. Этим ты меня не оскорбишь и не расстроишь. Ты имеешь такое же право так его называть, как и все мои дети.
На мгновение Джек прикрыл глаза, он как-то не ожидал такой щедрости от этой женщины, которой столько пришлось перенести в этой жизни. Не ожидал он и того, что почувствует стыд и раскаяние. Он безгранично любил и уважал свою мать, но вот в этом вопросе они никогда не сходились во взглядах. Может, ему стоит ответить такой же щедростью?
— Мои родители ужасно с вами поступили. И я хочу за них извиниться. Реджинальд должен был сперва развестись и только потом возвращаться к моей матери. Честный человек просто обязан был сделать именно так.
— Ты прав, — прошептала Элизабет, ее губы слегка дрожали. — Так было бы честнее. А с моей стороны было бы честнее потребовать развода, когда три года назад я прочитала его завещание и узнала о тебе. И о твоей матери. Наверное, и я, и Реджинальд таким дурацким способом пытались защитить наших детей. Вот только эта защита была им ни к чему.
