— Если вы меня любите, Генрих…
Слова ее были едва слышны, и король с недоумением силился их разобрать. И вдруг Мэри упала перед ним на колени, ее парчовая юбка вздыбилась над ней и задела его руку.
— Вы знаете, что я сделаю все, что от меня требуется, и для вас, и для Англии. Я пройду через все с честью, не запятнав имени Тюдоров. Людовик будет мною доволен. Завтра я покорюсь своей судьбе. Только позвольте мне увезти с собой надежду. Надежду на то, что, когда он умрет и я буду свободна, вы позволите мне сделать выбор самой. Умоляю вас, Генрих!
Король ответил не сразу, и, пока он молчал, Мэри стояла на коленях, держа его за руку. Анне показалось, что в глазах Генриха блеснули слезы.
— Что ты скажешь об этом, Чарльз? — спросил он у Саффолка, ища поддержки.
Этот вопрос застал герцога врасплох.
— Что ж, это вполне здравая мысль, — пробормотал он себе под нос так тихо, что казалось, слова его запутались в модно подстриженной бородке.
«Пресвятая Дева Мария, сделай так, чтобы они позволили ей!» — молилась про себя Анна, пытаясь представить, что должна чувствовать женщина, дважды являясь предметом купли-продажи.
К ее облегчению, король нагнулся и поднял Мэри с колен.
— Ну что же, плутовка, я обещаю! — ответил он, призывая Чарльза в свидетели, и, будучи человеком, который не любил делать что-либо наполовину, громко расхохотался, как бы подводя черту этому тяжелому разговору.
— Вы слышите, Чарльз, как великодушен наш король! — оживилась Мэри, смеясь и плача одновременно. — О, Генрих! Теперь мне будет гораздо легче угождать Людовику!
Она подбежала к маленькому столику, собственноручно наполнила вином три бокала и с очаровательной улыбкой поднесла каждому из них. Все с почтением выпили за la nouvelle reine Marie[3].
— А когда вам надоест этот старый муж, то уж вы, пожалуйста, не заигрывайте с его молодым и красивым племянником-дофином, — пытался развеселить ее Генрих.
Уже почти совсем стемнело, и церковный колокол зазвонил к вечерне.
— Что ж, завтра нам надо рано вставать, — сказал король, зевая, и поставил на место пустой бокал. — И хоть наш друг Людовик и стар, а выспаться вам, сестрица, перед встречей не мешает, — посоветовал Генрих и, проходя мимо, игриво дернул Мэри за роскошные волосы, а Саффолка ткнул под ребро.
— Я знаю, что говорю, не правда ли, Чарльз?
И он засмеялся, довольный собой, ожидая, пока герцог Саффолк поцелует поданную на прощанье женскую ручку.
— Я поднимусь на борт, чтобы проводить вас обоих, — пообещал он и, обняв своего друга за плечи, вместе с ним удалился.
