Нужно было сделать так, чтоб всерьез нас приняли русские.
Меня не было с Эдиком, когда его, грязного, мокрого, с распухшим носом и красными глазами, привели в военную комендатуру Курбе-Калы. Глаза у Эдика были красные потому, что он плакал. А плакал он потому, что Фархад погиб: вывалился из катера, когда снизу особенно сильно поддала волна. Дальний родственник отказался разворачивать катер и искать мальчика в волнах. Эдик попробовал настаивать при помощи пистолета, но аварец отобрал пистолет и им же разбил Эдику нос.
Вот представьте себя на месте командующего объединенными силами особого приграничного округа генерал-лейтенанта Яхонтова. Приводят к нему чучело с красными глазами и синим носом, набитым салфетками, и это чучело сообщает, что Архун взят вооруженными силами Республики Дарго.
Я думаю, генерал не охуел только потому, что и без того был изрядный поц. Я не знаю, как Эдик его убедил взять привезенный им айфон и позвонить Фазилю. Может, у него в кармане было зелье, дающее плюс сто к харизме. Но генерал взял, и позвонил, и переговорил с пугалом всея Закавказья Фазилем Хуссейновым, и дальше впился в Эдика, словно клещ: рассказывай, что и как.
Эдик скромно умолчал об авторстве идеи броска через Кашар, полностью уступив всю честь Фазилю. Затем он поделился с генералом своей «стратегией трех шагов», из которых первый — взятие Архуна — был уже сделан, а второй — взятие Хадиджана — полностью зависел от доброй воли генерала. Ну, и Москвы тоже, но главным образом генерала, потому что Москва смотрела на ситуацию в регионе его глазами.
— Ну и какой мне интерес в этом деле? — спросил генерал.
— Вы хотите, чтобы российско-турецкая граница проходила в шести километрах к югу от Курбе-Калы?
— Вы не поняли, Эдуард, — генерал улыбнулся. — Какой мне интерес в этом деле?
Эдик несколько растерялся: он не знал, в какие игры и схемы вовлечен генерал, то есть — не знал, чем его искушать. Но быстро сориентировался: чем туманней перспективы, тем охотней человек творит себе из этого тумана соблазнительные пейзажи и тем они роскошней.
— Вы спрашиваете, какой вам интерес в том, что через ваши руки будет проходить вся военная помощь Свободной Дарго? — с почти искренним удивлением переспросил он. И развел руками так, что Яхонтов понял: вопрос и в самом деле дурацкий.
На следующий день Эдик превратился в достопримечательность всей Курбе-Калы. Его нарядили в новенькую черную форму без знаков различия, привели в парламент, где он сказал проникновенную речь перед всей местной политотой, российским полпредом и телевиденьем. Обратно его провезли на броне БМП через весь город, машину забрасывали цветами, кричали женщины «ура», а чепчики не бросали в воздух только потому, что какая же приличная мусульманка обнажит голову на улице?
