Дальше, следуя традиции, можно упомянуть, где учился Аполлинер, как он издавал первый рукописный журнал в лицее в Ницце.
А вот после должно было начаться то, от чего мне уже было никак не уйти. Если уж диссертация, условно говоря, о «войне полов» в творчестве Аполлинера – названия я пока так и не придумала, – то опыт его безответных, отвергнутых, несчастных любовей значение имел.
В девятнадцать лет, то есть в 1899 году, Аполлинера настигла первая, ставшая достоянием общественности, поэтическая любовь. Может, он и до этого влюблялся. Может, и раньше так же безудержно страдал. Но в то время еще не писал с такой одержимостью. А тут под воздействием нахлынувших чувств сочинил поэтический цикл, который переслал своей возлюбленной по частям, в виде писем или открыток. Мария Дюбуа, предмет его чаяний, хотя и не ответила поэту взаимностью, бережно сохранила пламенные послания поэта для истории. А потом прославилась, когда все это было издано. Так же облагодетельствовал несчастный любовник еще одну юную красотку. Линда Молина де Сильва тоже оказалась не промах. Почтовые открытки, оборотную сторону каждой из которых украшало посвященное ей стихотворение, Линда сохранила. А в 1925 году передала издателю, который и включил их в посмертную книгу «Что есть».
Дальше спокойно размышлять над планом первой главы я уже не могла – стало невозможно жалко бедного Аполлинера. Бог ты мой, ну откуда он извлек этих жутких дамочек – Линду и Марию, – которые использовали его самым наглым образом. Какое право имели эти две распоряжаться дарами человека, которому не дали ничего взамен? Как было не стыдно им выпячивать никчемных себя и прославляться на весь белый свет, давая людям возможность сколько угодно сплетничать о личной жизни Гийома Аполлинера? Ведь он-то сам не печатал этих стихов. Значит, не хотел, чтобы они стали достоянием общественности.
Смерть бедняги Аполлинера развязала руки его корыстным возлюбленным. И две ничем не примечательные женщины стали вдруг богинями, красавицами и знаменитостями. Тьфу! Вот это и называется «метать бисер перед свиньями», вот так и разбрасываются собой. Я так разозлилась, что почувствовала, как покраснели щеки, лицо стало горячим. В систему моих моральных ценностей такие вещи укладывались плохо. Мне-то всегда казалось, что ни при каких обстоятельствах не стоит оставаться в долгу. Лучше наоборот. И уж ни в коем случае нельзя опуститься до того, чтобы задолжать мертвецу.
