Однако, вскоре наши похождения в бывший дом Басниных закончились самым трагическим образом: меня не было в те дни в школе - а мои одноклассники, как всегда, отправились туда после уроков. То, что увидели они в одной из комнат пустого дома, ужаснуло не только их - содрогнулся тогда весь город: на полу лежал труп мальчика лет шести или семи. Мальчик был изнасилован и задушен - как раз, в то время в городе объявился маньяк, которого поймали только к концу 80-х - а мои одноклассники наткнулись тогда на одну из первых его жертв. С того времени, в старом пустом доме поселилась ещё одна тайна - не старинная и притягательная, а свежая, жуткая, пугающая и отталкивающая. Впервые тогда столкнулись мы с чем-то реально-страшным - не с детскими страхами, навеянными таинственными сводами старинного подвала - а со страхом смерти, грязной, пахнущей свежей могилой смерти. С тех пор не только на посещение, но и на упоминание баснинского дома установилось у нас своеобразное табу - а сам вид этого дома стал внушать нам на долгие годы отвращение и ужас.
Но в детстве, обычно, всё переживается относительно легко - и не прошло и месяца, как мы принялись за изучение руин расселённого деревянного дома, стоявшего по другую сторону от школы. Здесь страшно не было: фасадом дом выходил на людную улицу Баснинскую (им. "свердлова"), а задами - на "контейнерный двор": я не помню, что там за контора была - но туда постоянно привозили какие-то контейнеры, которые развозили два шустрых автопогрузчика, там всё время сновали какие-то работяги - так что, страшно нам не было: мол, если что - есть, кому заступиться...
А дом оказался интересным: уж и не знаю. почему - но если в баснинской усадьбе мы не находили почти ничего интересного, то здесь нас ждало великое множество самых разнообразных находок: в чуланчиках и сенях нам попадались связки старинных ключей, какие-то странные кованые инструменты, на чердаке мы обнаружили самый настоящий граммофон - правда, он стоял там настолько неудачно, что вода через дыру в крыше лилась прямо на него, в результате чего граммофонная труба проржавела насквозь, а деревянный корпус сгнил... Граммофон с тем же Сашкой мы отнесли в краеведческий музей - и стали обладателями двух специальных именных "Приглашений", которые давали нам право посещать все иркутские музеи бесплатно.
Когда дом начали разбирать, мы обратили внимание на отваливавшиеся от стен куски обоев: под ними были когда-то наклеены газеты. Тут же мы принялись отдирать со стен обои и таскать их к себе домой: после того, как эти большие грязные куски обоев заливались кипятком в ванне, клей растворялся, несколько слоёв обоев отпадало - и мы получали более-менее крупные куски газет последних предреволюционных десятилетий. Эти газеты мы тоже, было, принялись таскать в музей - вошли во вкус, что называется - но потом, как-то сам собой, весь наш "дарительский" энтузиазм иссяк, уступив место энтузиазму коллекционерскому. Да и интересно было читать эту старую периодику - а относительно музея нам родители популярно объяснили, что в музейных запасниках добра хватит и без нас, и что музейные сотрудники, которым по должности полагается разыскивать экспонаты, за это деньги получают - а мы, как дурачки, таскаем им всё это бесплатно...
