Ну что было делать с соседом Ёсей?... Дед сел с ним за стол, и они выдрызгали ту бутылку под разговоры о печах и каминах.
- Ну теперь-то у тебя не дымит? - спросил его дед.
- Уй! - отвечал счастливый сосед, - Уй! Таки, не дымит!...
И , уж коли речь зашла о нашем соседе, непременно нужно сказать о нём несколько слов.
Над Иосифом Лазаревичем мы традиционно посмеивались: старик был, будто бы, живой иллюстрацией рассказов Шолом-Алейхема - такой же суетливый, забавный, и... и очень еврейский. На старости лет, он увлёкся самогоноварением, и увидев однажды у меня коллекцию иностранных бутылок из-под алкоголя (такие вот "трофеи" юного фарцовщика). предложил мне гешефт: каждую пустую бутылку оригинальной формы он покупал у меня "за рубль денег" - а потом разливал в неё свою готовую продукцию, делал настойки - на кедровых орехах, на сливе, на малине и клубнике, на берёзовых почках и даже на хвое лиственницы. Пройдёт ещё лет пять или шесть - и Иосиф Лазаревич эмигрирует в Израиль, потом вернётся из этого Израиля, потом они с женой Лидией Яковлевной придут к нам на участок и упадут на колени перед совершенно ошалевшими моими бабушкой и дедом, и станут плакать:
- Ой-вэй! Соседики, простите нас, пожалуйста! Мы - предатели Родины!...
Всё это будет потом. И угощать меня Иосиф Лазаревич своей самогонкой будет потом. И рассказывать еврейские анекдоты, заканчивая их "...убедительной просьбой нигде ето не гассказывать! Ведь я, таки, смеюсь над своим народом, а у Вас, Ромочка, от таких анекдотов могут быть сплошные неприятности!...". А пока мне вспоминается один любопытный случай, который тогда, в детстве, раскрыл мне этого старика-еврея с совершенно неожиданной стороны.
У моего деда со времён Второй Мировой остался очень своеобразный трофей: три германских креста - Железные I и II класса, и Рыцарский крест с мечами. В апреле 1945 года эти награды отдал ему пленный немецкий полковник, которого дед допрашивал. Полковник тот был уже в возрасте, был он каким-то военным инженером, в плен попал совсем уж не в боевой обстановке - поэтому, максимум, что его ждало в совецком плену - это несколько лет на "стройках народного хозяйства". Но награды свои он отдал моему деду - совецкому "герру официру", который вёл себя с пленным, не в пример многим, вовсе не как зверь... Дед награды сохранил, и даже была у него мысль: как-нибудь разыскать того полковника и переслать ему его ордена. Увы, ничего из этого не вышло.
