Двадцатые годы - это время революционной романтики и великих карьер. Позже наступит период восстановления. И начнутся горячие дискуссии по поводу того, куда и каким путём идти стране. Двадцатые годы - это время внутрипартийной борьбы, происходящей на фоне начинающихся индустриализации и коллективизации. И это в свою очередь было помножено на разразившийся и всё более усиливающийся кризис капиталистической системы.
Тогда казалось, что с высылкой главного троцкиста - самого Льва Троцкого (сначала в Алма-Ату, а в 1929 году и за пределы СССР) - борьба должна закончиться. История рассудила иначе. Впереди были ещё более трудные и кровавые времена.
Н. Стариков
Речь на съезде финляндской социал-демократической рабочей партии в Гельсингфорсе [1]
14 ноября 1917 г.
Товарищи!
Я делегирован к вам для того, чтобы приветствовать вас от имени рабочей революции в России, в корне расшатывающей основы капиталистического строя. Я приехал к вам для того, чтобы приветствовать ваш съезд от имени рабочего и крестьянского правительства России, от имени Совета Народных Комиссаров, рожденного в огне этой революции.
Но не только для приветствия приехал я к вам. Я хотел бы, прежде всего, передать вам радостную весть о победах русской революции, о дезорганизованности её врагов и о том, что в атмосфере издыхающей империалистической войны шансы революции растут изо дня в день.
Сломлена помещичья кабала, ибо власть в деревне перешла в руки крестьян. Сломлена власть генералов, ибо власть в армии сосредоточена в руках солдат. Обузданы капиталисты, ибо спешно устанавливается рабочий контроль над фабриками, заводами, банками. Вся страна, города и сёла, тыл и фронт усеяны революционными комитетами рабочих, солдат и крестьян, берущими в свои руки бразды правления.
Нас пугали Керенским и контрреволюционными генералами, но Керенский изгнан, а генералы осаждены солдатами и казаками, которые также солидарны с требованиями рабочих и крестьян.
Нас пугали голодом, пророчили, что Советская власть погибнет в когтях продовольственной разрухи. Но стоило нам обуздать спекулянтов, стоило нам обратиться к крестьянам, и хлеб стал притекать в города сотнями тысяч пудов.
Нас пугали расстройством государственного аппарата, саботажем чиновников и пр. Мы и сами знали, что новому, социалистическому правительству не удастся взять просто старый, буржуазный государственный аппарат и сделать его своим. Но стоило нам взяться за обновление старого аппарата, за чистку его от антисоциальных элементов, и саботаж стал таять.
