Настанет время, и мы почувствуем. Признаем этот город своим домом.
Андрей осторожно поднимается с коробок, стараясь не шуметь.
Мы не захотим уходить.
Он встает на ноги и идет на улицу, по нужде.
Мир вокруг кажется выбеленной в тазике тряпкой. Влажной и старой, вытертой до самых дыр. Туман ползет со стороны реки, взбираясь кольцами вверх по дороге, волоча за собой ядовитый смог и горькую тяжесть.
- Пора собираться в путь, - говорит Андрей сам себе, набрасывая спущенный комбинезон на плечи. Возвращается в магазин и первым будит отца.
- Пап, разбуди ребят, нужно уходить…
- Да, да, конечно.
Андрей слышит, как его отец поднимает остальных, а сам глядит на лежащего у костра Кислинку. – Ты почувствовал это раньше нас.
Андрей подходит к другу и опускается возле него на колено. Зачесывает его непослушную челку и чувствует, как к горлу подбираются слезы. Он старается сдержать их, но они с громким плачем рвутся наружу и сгибают Андрея пополам. Он закрывает рот рукой, ощущая в ладони горячее от слез дыхание, и слышит позади взволнованные голоса.
Нет, нет, - думает он, - надо быть сильным.
Но не может остановиться. Оседает на пол, рыдая в голос, сквозь прижатую ко рту руку.
Кто-то хватает его за плечи, пытаясь прижать к себе.
- Он умер, - сквозь рыдания шепчет Андрей. – Кислинка умер…Господи…Я не могу. Господи, Боже мой…
40
- Кто-нибудь хочет что-то сказать? – бесцветным голосом спрашивает Андрей.
Он обводит взглядом стоящих у земляной насыпи друзей, но их глаза пусты, как утренние улицы. Андрей кивает сам себе и сжимает кулаки. Его пальцы горят от лощеного черенка лопаты, а на ладонях назревают водянистые мозоли. Земля, которую они рыли, была твердой и неподатливой, и каждый удар штыком отдавался вибрацией в запястьях, словно под ногами лежал не городской газон, а сланец каменоломни. И только когда тусклый шар солнца перекатился на западную сторону, они смогли опустить в могилу обмякшее тело Кислинки. Отец Андрея придумал соорудить деревянный настил, который обвязали веревками и вместе с телом опустили на дно. Закапывать яму было легче, и вскоре бледное лицо Кислинки и его сжатые в кулаки руки, исчезли под слоем мерзлой земли. Не стало ничего – только пустая яма и мелькание лопат в тишине.
Мы будто торопились от него избавиться, - думает Андрей.
Он достает из кармана защитного костюма горсть леденцов в зеленых обертках и бросает на могилу. Они падают шуршащей россыпью и теряются в кусках дерна и вечнозеленого искусственного газона.
