Прежде чем перевести Верочку в детский дом, специалисты ездили ее «смотреть». Честно сказать, не знаю всех тонкостей этой процедуры. И не знаю, делают ли так во всех детских домах. Знаю только, что каждого ребенка до перевода смотрели врач и детский психолог. Иногда — другие специалисты. «Хорошая девочка», — сказали специалисты. Хорошая девочка с кучей диагнозов. Ну, диагнозы-то — не проблема. Какой ребенок да без диагнозов! Часть из них потом не подтвердится, часть — вылечат. Ну а что-то останется, что поделаешь. Верочка была гиперактивной девочкой. Расторможенность была. Были некоторые моменты, связанные с развитием беременности у матери. Задержка психического развития, как обычно. Та самая пресловутая ЗПР[17]. Но ЗПР — это не диагноз.
Специалисты немножко посомневались. Поговорили о том, не сложновато ли будет устроить Верочку в семью? Только все ведь хотят, чтобы каждый ребенок нашел семью. Всегда есть надежда, что самые острые, сложные моменты пройдут, а с несложными хорошо подготовленная семья сможет справиться.
Аня впервые увидела Верочку в большом зале детского дома, куда дети собрались, чтобы посмотреть выступление кукольного театра. Аня работала в детском доме на тот момент уже год. По роду работы ей не приходилось общаться с детьми, на детские этажи она спускалась редко. Не всех детей она знала в лицо. А некоторых — просто не успевала узнать, так быстро они уходили в семьи. Хотя заочно о детях детского дома она знала многое, поскольку состояние и развитие каждого ребенка регулярно обсуждалось на консилиумах.
Аня знала, что Верочка поступила в детский дом совсем недавно, что девочка сложная. «Сложность» в основном была связана с расторможенностью. Другие проблемы тоже были, но решались, видимо, в рабочем порядке. А вот расторможенный ребенок всегда оказывается в центре повышенного внимания. Поскольку такой ребенок с трудом вписывается в рамки повседневной жизни и воспитатели зачастую просто не знают, как им справляться в той или иной ситуации.
Верочка сидела в первом ряду на коленях у воспитательницы. Воспитательница прижимала ее к себе, и было видно, что прижимать приходится крепко. Верочка вертелась во все стороны, размахивала руками, и эти взмахи были сильными, но неловкими. «Как птица с перебитыми крыльями, — подумала Аня, — птица, которая пытается взлететь, но не может». Она притулилась в сторонке и не отрываясь смотрела на девочку. Она была уверена, что это — та самая Верочка, о которой так много говорили последнее время. Аня смотрела на Верочку, и ей хотелось плакать. Может быть, потому, что ее собственную дочку тоже звали Верочкой? Вдруг нахлынула острая жалость, и страх — а вдруг и вправду не удастся устроить в семью? Вдруг не найдется никого, кто захочет крепко прижимать к себе это нескладное существо, размахивающее руками и радостно выкрикивающее что-то резким голосом?
