Один из фехтовальщиков сделал выпад, целя в живот. Шпага дрогнула, как будто выпад — ложный, отвлекающий, а на самом деле укол будет нанесен в плечо. Да и положение тела говорило о настоящей цели. Второй парировал удар…
Звон!
Укол!
Упав на одно колено, в отчаянно-длинном движении первый ударил именно в том направлении, которое казалось ложным: в живот, почти в низ живота.
Нанесший удар снял маску:
— Укол, господин сержант.
Лицо Вольфа покраснело, но разумеется не от смущения, просто тренировка продолжается уже достаточно давно, да и душно в кожаной одежде.
Следом за учеником снимает маску сержант Зепп. То же красный и тоже не от смущения. Напротив, он доволен. Но хвалить Вольфа даже и не думает.
Слишком часто хвалить учеников вредно.
Короткие редкие хлопки ладонями. Как будто кто-то решил поаплодировать удачному завершению боя.
Сержант и Вольф повернулись на звук…
— Господин старший сотник! — оба вытянулись в струнку.
Сотник Симон, прислонившийся к косяку, хлопнул еще пару раз, и двинулся к ним.
— Редко увидишь среди нынешней молодежи, — произнес шварц, обращаясь к Вольфу, — такое умение в обращении с клинком. Сержант, как часто он побеждает вас?
— Постоянно, господин сотник.
Взгляд черных глаз опять обратился на Вольфа.
— Постоянно? Кто учил тебя, курсант?
— Отец, господин сотник.
— Отец? Я слышал о нем…
Вольф стиснул зубы. Он приехал в Бранд для того, чтобы ему не напоминали об отце.
— Он отличный фехтовальщик…
Юноша чуть не заскрипел зубами, но слово «…был», которое он боялся услышать, сотник не произнес.
— И он вырастил достойного сына.
Сотник приблизился к Вольфу и качнулся с пятки на носок, глядя ему в глаза:
— Фехтование в зале отличается от реального боя так же, как артист, играющий короля в театре, отличается от настоящего короля. Сможешь ли ты так же хорошо драться в настоящем бою?
— Да, господин сотник.
Вольф был не просто уверен в себе. Он был уверен в том, что сможет справиться с сотником — а именно поединок с ним и подразумевался — потому что неуверенность в собственных силах — первый шаг к поражению.
Отец всегда говорил «Усомнился — проиграл».
— Сержант, шпагу.
— Но…
— Шпагу.
Сотник сбросил мундир и закатал рукава белой рубашки. Вольф оценил и толщину запястий и мускулы предплечья, мелькнувшие под кожей, как огромные змеи под болотной ряской.
«Хм, интересные шрамы…».
Шрамы на левой руке сотника и в самом деле были необычны: толстые, одинаковые, они протянулись частоколом от кисти до локтя. Семь поперечных, длиной и толщиной в мизинец взрослого человека и один, уже у самого локтя, такого же размера — продольный.
