Книга перелетела через комнату и упала на кровать Цайта.
2
Как все просто казалось неделю назад. Их, всех четверых, приняли в ученики школы Черной сотни, каковой успех они не замедлили отметить в пивной «Танненбаумбир». Там на самом деле подавали «брандиш», великолепное пиво, которым соблазнился даже Вольф, несмотря на заветы любимого отца. Только Ксавье продолжал держать свой непонятный пост. Пиво было настолько волшебным, что даже подавалось не в обычных кружках, а небольших глиняных стаканах. А для сугубых гурманов, желавших не столько напиться, сколько ощутить вкус пенного напитка — в совсем маленьких стаканчиках, из которых даже шнапс пить несерьезно.
Впрочем, напиваться юноши не стали, выпили ровно столько, сколько понадобилось для того, чтобы стать если не друзьями, то хорошими знакомыми, а не просто случайным образом объединенными вместе людей, закусили ароматными вареными панцерфишами, утолили голод тушеной картошкой…
По дороге к улице Серых Крыс они успели даже немного поговорить. Немного, потому что очень сложно разговаривать людям, которые не хотят упоминать о своем прошлом. Вольф, к примеру, так и не смог понять, кем были его сотоварищи до того, как влиться в безликие и безымянные ряды черносотенцев.
Ксавье выглядел как типичный сынок богатого аристократа, изнеженный, капризный и избалованный. Вот только скорость, с которой он выхватил шпагу из своей трости с секретом — да и сама трость — говорила, что первое впечатление — ошибочно. Ксавье походил на тех людей, кто точно знает, что делать по обе стороны от клинка. Кстати, он пообещал, что покажет Вольфу магазин, где можно купить такую же трость.
Кажущийся сонным и медлительным Йохан все замечал и очень быстро соображал, когда это было нужно. Вот только решения, иногда даже в самом простом, принимать не любил, оставляя это на волю своих новых приятелей.
Цайт и вовсе был сплошной загадкой. Не монах, не дворянин, не горожанин… Его манеры не говорили Вольфу ничего. Он казался игристой смесью обаятельного мошенника, циркового шута и рыночного карманника.
Первым впечатлением о школе было… Ошеломление. Высокий, в два, а то и в три человеческих роста, с острыми, чуть заржавевшими шипами поверху, забор, толстая, обитая сталью, с торчащими шипами, дверь, пустой, вымощенный двор, на который смотрели маленькие зарешеченные окошки тюрьмы.
Тюрьма. Школа даже не пыталась казаться чем-то иным. Тюрьма.
— Никогда не думал, — прошептал Цайт, — что приду в тюрьму по собственной воле…
