Во второй раз я являюсь свидетелем этой болезни. Впервые я наблюдал холеру в 1961 году, когда она свирепствовала в Гонконге[21]. Однако впечатления от этих двух встреч у меня разные. В Гонконге я ежедневно по нескольку часов проводил в госпиталях, на скорую руку организованных в школах или казармах. Врачи и сестры с красными от бессонницы глазами буквально падали с ног от усталости; из многих стран доставляли вакцину на самолетах: в те годы эпидемия была неожиданностью.
Седьмое отделение больницы — это образец порядка, опыта и вежливости; это любезные врачи, готовые всегда ответить на ваши вопросы. На островах Филиппинского архипелага «эль-тор» почти не угасает, пациентов всегда хватает, неожиданностей для врачей не существует. Правда, больные из глухих деревень редко попадают в больницу вовремя. А при этом заболевании только время может вырвать человека у смерти. Больные холерой — это люди, жизнь из которых буквально вытекает!
Острое кишечное заболевание приводит к обезвоживанию организма: больной теряет за сутки много литров жидкости. Симптомы болезни — общее тяжелое состояние, понос, рвота, тяжелое поражение почек.
Заболевший холерой нуждается в тишине и покое, его спасение, по словам врачей, во введении в организм различных лекарств. «Эль-тор» — болезнь очень заразная, больные тщательно изолируются, их постель и постельные принадлежности дезинфицируются, посещения категорически запрещаются, а друзья и родные получают информацию о состоянии больных только по телефону.
Мне кажется — не знаю, насколько я прав, — что персонал больницы, который каждый день сталкивается с тяжелыми проявлениями холеры, с течением времени становится как бы невосприимчивым и к страданиям, и к смерти. Нет, нет, это не равнодушие. Я скорее склонен допустить, что, если бы врач или сестра глубоко переживали каждую смерть, они бы очень скоро утратили душевное равновесие и выдержку, которые необходимы им в работе.
Взять хотя бы справки по телефону — это тоже дело непростое. Вот что мне говорит доктор Харли Вильямс:
— Хирургу легче сделать ампутацию конечности, чем убедить больного в необходимости операции. Тот, кто хоть однажды должен был сообщить матери о смерти ребенка или сказать юноше, что отныне ему следует учить алфавит Брейля[22]; тот, кто хоть раз объяснял девушке, что у нее навсегда останется обезображенным лицо; тот, кому пришлось установить, что недуг ребенка объясняется унаследованной им венерической болезнью, — словом, тот, на долю которого все это выпало и кто сумел с этим справиться, знает, что медицина кроме знаний требует большого запаса душевных сил.
