В следующей палате нет ни алтаря, ни телевизора. В ней лежат осужденные уголовные преступники. Нет, о них никто не заботится. Можно убежать от приговора суда, но как убежать от бактерии проказы? Да и куда бежать? Кто спрячет? Что делать на свободе? Тут у них есть рис, крыша над головой и лекарства. В тюрьме они вызывали отвращение у своих товарищей по камере, их боялась охрана, они сами без конвоя прибыли в Тала…
А это палата ветеранов войны. Их не смогли победить японские солдаты, а сейчас их атакует, и иногда успешно, невидимый глазом микроб. Они тихо лежат, вспоминая сражения с неприятелем. Только на одном столике я заметил зеркало. Здесь лучше на себя не смотреть…
В операционной толпятся те, кто смог прийти сюда сам. Кто не смог прийти — того привезли. Человек с «руками-когтями» помогает толкать коляску с больной, у которой ампутировали ступню. Его «руки-когти» можно было бы привести в порядок, прооперировать; есть хирурги, которые помогают вернуться прокаженным к относительно нормальному образу жизни. Но их пока мало. Нужны врачи, лаборанты, консультанты, чтобы порекомендовать больному тот или иной вид работы, помочь обрести веру в себя…
На все это нужны средства. «Если пожертвуешь 25 долларов, чья-то рука опять будет работоспособной, если пожертвуешь 100 — восстановятся и руки и ноги…» — взывают люди доброй воли, потому что проказа хозяйничает почти исключительно в развивающихся странах. Предпринятые до сих пор усилия не привели пока что к получению в лабораторных условиях палочек проказы. Когда дорогостоящие исследования успешно завершатся, можно будет вплотную приступить к полной ликвидации болезни.
Разве мир забыл?
Деньги достать трудно. Но не помогут никакие лекарства, если в тесном деревенском домике ребенок будет спать на одной подстилке с больной матерью. Люди, не остающиеся равнодушными к судьбе миллионов больных, это понимают. Широко известна благородная деятельность человека, которого называют «Тот, кто целует прокаженных». Однако врач, с которым я ездил по Таиланду, сказал сердито:
— Прокаженные хотят, чтобы их не целовали, а лечили…
После отъезда из Тала меня не покидает смутное чувство, что я оставляю людей, забытых миром. А ведь это неверно; у живущих в Тала есть лекарство, и они окружены заботой. Многие из них, наверное, вернутся в родные деревни или даже в шумные города. А каково тем, кому не помогает никто? Тем, кто уходит из дома, чтобы в джунглях в одиночестве ждать своего конца?
