Отчего-то я ответила правду:
— Я не могу спать на этой кровати.
Он не спросил почему. Поднялся, кашлем маскируя стон, — я сразу вспомнила, что его избили. Очень ли ему больно? Я не решилась спросить. Взяв с кровати подушку и одеяло, Адам положил подушку на пол.
— Ложись, — все, что он мне сказал. Теперь он говорит со мной очень тихо.
Весь день, каждый день, целую вечность я желала, чтобы он это сказал.
Всего одно слово, но я отчего-то залилась краской. Я легла, хотя в крови выли сирены, и положила голову на подушку. Он накрыл меня одеялом. Я смотрела, как сгибаются его руки, — лунный свет немного рассеивал ночной мрак, обрисовывая силуэт Адама тонким серебристым карандашом. Он лег на пол, оставив между нами лишь несколько футов. Ему не нужна подушка. Он обходится без одеяла. И спит без футболки. Мне сразу стало душно. Наверное, я никогда не смогу ровно дышать в его присутствии.
— Не кричи больше, — прошептал он.
Каждый вдох становится спасительным.
Стиснув спрятанный в ладони возможный союз с Адамом, засыпаю спокойно, как никогда в жизни.
Мои глаза — два окна, распахнувшиеся от вихря хаоса в этом мире.
От холодного ветерка кожа покрылась пупырышками. Я села, протирая глаза. Адама уже не было. Поморгав, я забралась на кровать, положив туда подушку и одеяло.
Я взглянула на дверь, гадая, что ждет меня за ней.
Я взглянула на окно, гадая, увижу ли когда-нибудь пролетающую птицу.
Я взглянула на часы на стене, вспоминая, как снова жить по часам. Интересно, который час по-настоящему, если в этом здании половина седьмого утра?
Я решила принять душ. Эта мысль наполнила меня ликованием, немного устыдившим меня.
Я открыла дверь в ванную и увидела в зеркале Адама. Проворными руками он натянул футболку прежде, чем я успела заметить детали, но я все же разглядела то, чего не видела в темноте.
Он весь покрыт синяками.
У меня подкосились ноги. Я не знала, как ему помочь. Я очень хотела ему помочь.
— Извини, — быстро сказал он. — Я не знал, что ты проснулась.
Он одернул футболку за край, будто она недостаточно длинная, чтобы я притворилась слепой.
Я кивнула неизвестно чему, рассматривая кафель под ногами. Я не знала, что сказать.
— Джульетта. — Голос Адама обнял все буквы моего имени так нежно, что я несколько раз умерла в ту секунду. На его лице отразилось душевное волнение. Он покачал головой. — Прости, — сказал он так тихо, что я решила — послышалось. — Это не… — Адам стиснул зубы и нервно провел рукой по волосам. — Все это не то чтобы…
