— Отведи миз Ферраре вниз. Хочу предупредить: она очень непокорна и будет вырываться. — Он медленно улыбнулся. — Что бы она ни говорила и ни делала, не отпускай ее. Понятно, солдат?
Глаза Дженкинса расширяются. Он моргает, ноздри едва уловимо трепещут, пальцы опущенных рук согнуты. Чуть слышно вздохнув, кивает.
Дженкинс не идиот.
Я бросаюсь бежать.
Я лечу по коридору мимо ошеломленных часовых, не решающихся остановить меня. Не знаю, что я делаю, зачем пытаюсь убежать и куда направлюсь потом. Я бегу к лифту, чтобы хоть выиграть время. Я не знаю, что еще делать.
Приказы Уорнера, рикошетя от стен, разрывают барабанные перепонки. Ему нет нужды гнаться за мной. Людей у него хватает.
Солдаты загородили мне дорогу. Они сбоку. Сзади.
Я не могу дышать.
Мечусь в замкнутом кругу собственной глупости, перепуганная, страдающая, ужасающаяся мысли о том, что мне предстоит сделать с Дженкинсом, что станет с нами обоими, несмотря на самые благие намерения.
— Взять ее, — негромко говорит Уорнер. Тишина плотным мешком ложится в каждый угол. Его голос — единственный звук в холле.
Дженкинс делает шаг вперед.
Набежавшие слезы мешают смотреть. Я жмурюсь, резко открываю глаза и, моргая, разглядываю собравшуюся толпу. Вижу знакомое лицо. Адам с ужасом смотрит на меня.
Мне становится невыносимо стыдно.
Дженкинс протягивает ко мне руку.
Кости начинают выгибаться, пульсируя в такт ударам сердца. Я оседаю на пол, складываясь внутрь себя, как тонкий блин. Руки такие голые в этом изношенном балахоне…
— Не надо. — Я нерешительно выставляю руку, умоляюще глядя в лицо ни в чем не повинного человека. — Пожалуйста, не надо… — Голос садится. — Ведь вы же не хотите касаться меня!
— Я не говорил, что хочу, мисс. — Голос Дженкинса, глубокий и ровный, полон сожаления. У Дженкинса нет перчаток или иной изоляции, подготовки, навыков защиты.
— Это приказ, солдат! — рявкает Уорнер, наводя пистолет на стоящего к нему спиной Дженкинса.
Тот хватает меня за руки, повыше локтей.
Нет! Нет!
Я задохнулась.
Кровь закипает в жилах, устремившись по телу вспенившейся рекой, волны жара захлестывают мои кости. Я чувствую его муку, чувствую, как сила уходит из тела Дженкинса. В ушах отдается стук его сердца. Голова кружится от прилива адреналина, наполняющего все мое существо.
Я чувствую себя живой.
Хоть бы от этого мне было больно. Хоть бы это меня калечило. Хоть бы это отталкивало меня. Хоть бы возненавидеть эту мощную силу, гнездящуюся в моем теле!
