Приходилось слышать и читать во многих трудах военного характера, издаваемых у нас в послеоктябрьский период, острую критику русского генералитета, в том числе и русского Генерального штаба, обвинявшегося в тупоумии, бездарности, самодурстве и пр. Но, вспоминая начало первой мировой войны и изучая план русского Генерального штаба, составленный до ее начала, я убедился в обратном.
Тот план был составлен именно с учетом всех реальных особенностей, могущих оказать то или иное влияние на сроки готовности, сосредоточения и развертывания главных сил. Им предусматривались сравнительные возможности России и Германии быстро отмобилизоваться и сосредоточить на границе свои главные силы. Из этого исходили при определении рубежа развертывания и его удаления от границы. В соответствии с этим определялись также силы и состав войск прикрытия развертывания. По тем временам рубежом развертывания являлся преимущественно рубеж приграничных крепостей. Вот такой план мне был понятен.
Какой же план разработал и представил правительству наш Генеральный штаб? Да и имелся ли он вообще?»
Константин Константинович был явно не в восторге от того, что его корпусу пришлось участвовать в плохо подготовленных и поспешно проведенных контрударах, заранее обреченных на неудачу. Его возмущало, что и Генштаб, то есть Жуков, и командование Юго-Западного фронта действовали против всяких законов тактики и оперативного искусства, лишь бы отчитаться перед Сталиным о принятых мерах. Рокоссовский совершенно справедливо полагал, что прежде необходимо было выяснить обстановку, затем создать из механизированных корпусов ударные группировки и ударить мощными танковыми кулаками по наиболее уязвимым местам противника, не останавливаясь перед потерей части территории.
Но главные причины поражения Юго-Западного фронта заключались все-таки не в недостаточной укомплектованности механизированных корпусов. Даже в таком виде они по числу танков значительно превосходили противостоявшие им немецкие танковые соединения. Главные причины лежали в более низком уровне подготовки личного состава и организации управления в советских бронетанковых соединениях, а также в господстве в воздухе немецкой авиации, которая особенно эффективно действовала по танкам во время марша, когда сломавшиеся машины часто останавливали движение всей колонны. Советские механизированные корпуса, которые по штату имели более тысячи танков, были слишком громоздки, с учетом того, что командиры имели слишком малое число радиостанций. Кроме того, механики-водители, да и остальные танкисты, были плохо подготовлены, не умели ни соблюдать дисциплину марша, ни быстро устранять поломки. В результате основные потери механизированные корпуса понесли не в боях, а во время маршей.
