— Видишь, какие дела!
— Ясно — все вы трое истопники!
— Главное то, что никто не остался внакладе, — продолжал Маэстро.
— Славные люди, да! — У Эники сияли глаза.
— Ах ты, обманщик этакий! — сказал я Директору, осмелев.
— Извини, опьянели, не соображают, что говорят! Видишь, какие дела!
Трижды прозвучал гудок парохода.
Мы стали собираться. Оставшейся водой Маэстро загасил костер. Эника убрала мусор. Директор вскинул на плечо свои снасти. Мы с Генералом шли впереди, распевая: «Джу джу, джу-джаларим». Темнело.
— А теперь — спать Завтра Москва, рано вставать, — напомнил нам Директор.
— Долой обман! Видишь, какие дела! — пошутил я, обращаясь к Директору.
Директор улыбнулся, ухватил меня за ухо своими узловатыми пальцами (не скрою, было больно) и повторил:
— Пошли спать.
Пароход отчалил от берега.
— Эника!
— Почему ты не спишь, Гурам? — Эника вышла из каюты.
— Посмотри, какая луна! Я не могу спать, когда такая яркая луна.
В реке лежала большая оранжевая луна.
— И правда, какая она красивая!
— Подплывем поближе, перегнусь через борт и достану ее из воды, хочешь?
— Хочу, очень хочу!
— Моя Эника, моя Эника, моя Эника!
— Ты пьян?
— Моя Эника, моя Эника, моя Эника!
Я хотел обнять весь мир, прижать к груди Волгу, погладить кудри чудесного леса, темневшего по берегам, хотел приколоть к платью Эники все звезды с неба, а потом поцеловать глаза моей Эники, ее волосы и снова глаза. И я уже намерился исполнить это, но Эника возмутилась, глаза ее метнули искры, и она закатила мне пощечину. Левый глаз мой наполнился слезой, но другим я ухитрился разглядеть, какой неприступный вид был у Эники, как величественно удалялась она и как сверкали на ее платье звезды, сорванные мною с неба. На палубе никого не было. В руке у меня осталась белая прозрачная косынка, а на щеке — пять маленьких красных пальцев.
Сердце у меня билось совсем как тогда, когда русоволосая девушка несправедливо бросила меня…
В десять часов утра пароход прибыл в Москву на Северный речной вокзал в Химках. Туристы принарядились. Эника направилась к автобусу, не удостоив меня взглядом. Я разозлился. Моя дерзость не заслуживала столь сурового наказания. И я решил отомстить ей.
Почему человеку приходят в голову мысли, идущие вразрез его желаниям! Я не сел в экскурсионный автобус, где мое место было рядом с Эникой, а направился к метро.
Из метро я вышел на площади Революции. Куда я, собственно, иду? Выстроившиеся в ряд телефоны-автоматы напомнили, что в Москве у меня немало знакомых и друзей. Перелистал записную книжку: встречусь-ка с одной из них — позлю Энику.
