Какими же будут последствия монаршего безрассудства, этого фарса, разыгрываемого на глазах у всех королевских семей Европы?..
Страницы и страницы писем! Перо в гневе рвет бумагу, гонцы изъездили всю страну, пуская коней в галоп. Весь год курьеры сновали из Лангедока в Прованс, затем в Париж, в Ла-Рошель, из Бруажа в Вандею после в Бордо и опять в Лангедок и Прованс, везя исходящие криками отчаяния листы.
Крики о любви, крики упрека, заверения в любви, мучительные прощания, укоры и призывы к королевскому чувству долга и ответственности за свой народ.
Мазарини старался принизить достоинства племянницы: «Ваше Величество, ее натура непостоянна, привлекая ваше внимание, она лишь желает отомстить мне…»
Подобные обвинения только сильнее раздражали Людовика XIV, и он с еще большим пылом бросался на защиту той, которую любил и которая так его восхищала.
Мария, Мария! Словно луч света она озарила его беспокойную жизнь. Между тем тревога кардинала росла: Мария и Людовик и в разлуке не прекращали переписку, и вряд ли стоило надеяться, что отголоски нелепой страсти не достигнут туманных берегов Бидассоа, где Мазарини сражался с неуступчивым Луисом де Аро.
Поползли слухи о том, что королю Испании нанесено непростительное оскорбление: его дочери, инфанте Марии-Терезии, французский монарх предпочел какую-то неизвестную итальянку.
Затем на пути мирного договора неожиданно возникло новое препятствие, а именно требование испанцев помиловать и оказать радушный прием принцу Конде. Филипп IV хотел, чтобы этого мятежника, восемь лет воевавшего против французского королевства, а кроме него еще нескольких изменников, великодушно простили и вернули все их имущество. Король Испании посчитал делом чести, чтобы его союзникам не пришлось влачить жалкое существование за то, что они преданно служили ему.
Если бы Мазарини мог испытывать чувство, близкое к отвращению, то именно его он ощутил бы к этому принцу крови, в котором напрасно искал опору и который сбежал в самый трудный момент.
Кроме того, он подозревал Конде (нет! — он его обвинял, так как не сомневался в истинности донесений своих шпионов), что тот собирался отравить не только его, Мазарини, но и двух детей, которых он был призван защищать — короля и его брата Филиппа. Ведь они стояли на пути у безумного и безотчетного стремления принца — главы алчного рода, семья которого всегда была жадной до новых благ, земель и богатств, — укрепить свою власть и влияние.
