Она посмотрела на Анжелику и взяла ее за руки.
— Ты еще очень маленькая, но твои руки сильные и исцеляющие.
Она прошептала доверительным тоном:
— Я усыпила краба[28], который под кожей выедал ему лицо…
Она на мгновение закрыла глаза, затем продолжила торжественным тоном:
— Нужно будет выманить его на поверхность… Нельзя чтобы человек пошевелился, иначе краб проснется… Ты будешь держать его голову.
— Прямо сейчас?
Колдунья засмеялась и затрясла своей белой как снег шевелюрой.
— Нет… Нужно ждать… Еще одну ночь. Сейчас растущая луна. Она притягивает силы земли и поможет этим силе моих рук… Возвращайся завтра к вечеру… Будет как раз время.
Предполагая, что она будет занята всю ночь, Анжелика задумалась над тем, как устроить так, чтобы уйти из дома и не разбудить Ортанс. Ведь если она проснется, то поднимет на ноги весь замок. Мелюзина, разгадавшая ход ее мыслей, засмеялась, затем с довольным видом покачала головой.
— Это хорошо, ты смелая… И готова на все, чтобы помочь ближнему!
* * *
Когда на следующий день Анжелика возвратилась, оранжевое солнце уже спускалось к горизонту. Внутри пещеры она уловила слабый серный запах.
Колдовское бормотание слетало с полузакрытых губ Мелюзины.
Колдунья сделала девочке знак опуститься, как и она сама, на колени подле лежащего человека. Анжелика хорошо знала, в чем состояла ее роль. Не впервые ей приходилось касаться больного, чтобы снять боль, но на этот раз ей нужно было еще и удерживать его голову в неподвижности. Для того чтобы быть уверенной в том, что сама она не пошевелиться и не задрожит, Анжелика решила, несмотря на жгучее любопытство, не отвлекаться на наблюдение за операцией, которую собиралась выполнить знахарка, и сосредоточить свое внимание в одной точке на стене. Тем не менее она по-прежнему ощущала движения рук Мелюзины, лежащих на повязке. Эти руки словно помогали движениям губ находящейся в трансе женщины, ее странному, почти беззвучному бормотанию. Временами даже казалось, как будто пение доносилось откуда-то из другого места, снаружи.
Звуки стали затихать. Голова, которую удерживала Анжелика, вдруг показалась ей легче.
— Смотри!
То, что она увидела на снятой белой повязке, было не столько крабом, сколько огромным черным пауком с безобразной мордой, красной в центре и с черными разводами по краям.
Голова Мелюзины оставалась склоненной, она созерцала открывшуюся ей картину с напряженным вниманием.
— Все закончилось, — прошептала она наконец. — Он поправится.
