...Говорит, что детей у него нет и никогда не было. А у ней такое ощущение, что из него вышел бы хороший отец. Ну и что, что ему сорок семь лет? Для мужчины ещё хороший возраст. И Татьянка бы успела к нему привыкнуть, да и - чем чёрт не шутит - самой Рите ещё не поздно второго родить. Как женщина она вполне здорова, несмотря на два аборта. И выкормила бы, и воспитала. А чего не воспитать при хорошем мужике?
Ой, смотри, Ритка, размечталась! Не верь мужику: с виду он и солидный, и положительный, а на деле такой же, как все они. Покобелит и в сторону.
Так, чего ещё она не успела? На кухне со стола крошки смахнуть, полотенце аккуратно повесить. Всё должно быть в ажуре. Мужик - он и есть мужик, из койки обязательно на кухню потопает за рюмкой и за закуской.
Звонок!! Неужели она телефон отключить забыла? Вдруг это Сашка пьяный? Нет, вилка выдернута. Опять звонок. Это же у двери!..
Он.
Глава девятая.
Кригер пишет дневник
Понедельник, одиннадцатое сентября
С утра на Центральном отозвался Волк. Теперь я знаю о нём больше - в основном от словоохотливого старичка, которого все подряд зовут Трофимычем. Много где я побывал, много чего видел, но никак не могу привыкнуть к этой плебейской манере обращения. Стоит кому-нибудь назвать меня Александрыч - и он как человек перестаёт для меня существовать. Как объект - возможно. Тогда я становлюсь с ним особенно ласков и приветлив.
Но возвращаюсь к Волку. Его зовут Фёдор Сегедин. Трофимыч величает его Фёдором Ильичом, но я, разумеется, не могу это повторить. Обращение по имени и отчеству предполагает почтительность и взгляд снизу вверх. Мне же предстоит подчинить его себе, и по имени-отчеству я буду звать его только в глаза, для маскировки.
Сегодняшний сеанс он начал всё тою же фразой: Как ночевал? Такое отсутствие фантазии - признак слабости, и я внутренне возликовал. Я отвечал спокойно, по инструкции - эти инструкции! как выдающейся натуре бывает тяжело подчиняться им! - а потом пошутил: ночевал-то хорошо, но одному ночью скучно. Натуры типа моего Волка, сильные, но грубые, обычно живо реагируют на остроты такого рода. С моей стороны это был пробный шар, и он попал в цель. Волк расхохотался: А что, давай бабёнку тебе пришлём? И на дровах сэкономишь, когда грелка во всё тело!
Слова Сегедина сказали мне о нём многое, если не всё. Я удивлялся собственной слепоте: как я мог подпасть под его обаяние до такой степени, что даже возненавидел его?! Теперь он был у меня как на ладони. Одна фраза! Но и одной фразы бывает достаточно, чтобы вспыхнул свет и открыл недоступные дюжинной наблюдательности углы и изломы.
