Что с того уровня? Уехали из Казахстана - в Казахстане и оставили своё счастье. С самого начала не лежало у Галины сердце ехать - но куда иголка, туда и нитка, а Стёпка на своей работе всегда был помешанный.
И этот же Алданов потом Степана в тюрьму упёк, а после освобождения как встретил в Москве - так и поторопился опять упрятать на Лопатку. Лопатка! Век бы Галине Петровне этого слова не слышать. Сказала бы она хоть в этот раз: не езди, открой глаза! Да прошла та пора, когда она говорила, а он слушал.
Одно то было неладно с самого их приезда на Дальний Восток, что перестали они жить семейным домом. Степану удалось получить квартиру во Владивостоке сначала две комнаты, потом, когда маму Галины из Днепропетровска выписали, и все четыре. Без мужа ни к чему были Галине эти комнаты. За Степаном она готова была ехать хоть в Сопковое, хоть на саму ту Лопатку - да он всегда мастер был уговаривать. Уговорил и тут. И детям, дескать, хорошие школы нужны будут, и врачей там нет, и вообще что за жизнь в глуши. А зачем были детям эти школы, если всё равно без отца они чёрт-те кем выросли?
И уж не случалось у них прежних задушевных разговоров, даже когда Степан наезжал во Владивосток. Вместо разговоров, стоило им остаться вдвоём, он сразу начинал лапать и тащил в постель. Он в те годы стал совсем бешеный на это дело, будто чего надышался у себя на Лопатке. Готов был в любое время и без передышки, как не бывало у них даже в первые месяцы. Озверел ты на своём острове, - говорила ему Галина, а он только смеялся и снова лез. Даже лицом стал тогда Степан походить на дикого кабана.
Но и та пора не была худшей. Галина снова стала работать. Степан приезжал всё-таки нередко, и дети его приезду радовались пуще, чем Новому году. Галина знала, что у мужа случаются на стороне другие бабы, но и с этим как-то мирилась. Зверю зверское и требуется.
Хотя нет. Самую первую любовницу Степана она ему ни простить, ни забыть не могла. Была у него секретарша на Лопатке, звали Изабеллой. Это ж надо русской бабе и с таким имечком! Видела её Галина раз или два. Ростом, когда на каблуках, выше самого Степана, задница широченная, волосища белые до плеч.
Всё знала, но слова не сказала Степану. Ночами спать не могла, всё представляла, как он тискает свою корову. Больше всего её злило, что сама-то она не в пример лучше. Уж у неё, у Галины, в те времена фигура была - мужики на улицах оглядывались. И лицом хороша, и одеться умела как никакая другая. Чего ему, кабану похотливому, дома не хватало?
