Улепетывать от чудовища.
Он и раньше это делал. Даже наслаждался этим. Разрывая горло жертвы зубами. Купаясь в фонтанах крови. Бесчеловечная, жестокая, великолепная смерть. Назад в те мрачные дни. Потерянные дни. После того, как он умер в первый раз и восстал холодный и одинокий, потерявший единственную женщину, которую когда-либо любил. Он упивался тем, что превратился в чудовище и убийцу.
Теперь с этим покончено.
Пришло время умереть.
Когда рассвет проложил свой путь в мир, окрашивая серебристые края обелиска в розовый цвет, когда взошло солнце, гордо вырисовывающееся на утреннем небе, Дэниел задумался, что же сказать напоследок. Чем можно завершить главу об одном одиноком вампире, прожившем так долго? Хаотичные воспоминания окостенели, словно в отполированном куске янтаря, освещенном тусклым сиянием несбывшихся желаний. Смерть сделала свою последнюю опись, и ничто не сохранится в учебниках по истории, кроме деяний, записанных туда победителями.
Поэтому Дэниел не стал пытаться придумать какие-то значительные слова, а просто высказал все, что было на сердце.
– Прощай, Серай. Я всегда любил тебя. Если на самом деле существует жизнь после смерти, надеюсь, что смогу снова тебя там найти.
Затем поднял голову к горизонту и впервые за столько тысяч лет стал смотреть на восход солнца. Первые мерцающие лучи поплыли к вампиру по воде, меняя глубокий розовый цвет зари на мед полированного золота. Ближе, еще ближе, пока первый блуждающий луч света его четырехмиллионного дня на этой земле не достиг ног Дэниела.
Боли нет – пока еще нет – только удивление от всего этого великолепия. Как мог он когда-то смириться с вечной ночью? Особенно чувствуя одиночество, достигавшее даже самых темных уголков сердца. Всегда один.
Ближе. Луч поднимается до талии. Жжения по-прежнему нет – смертельное сияние еще не коснулось обнаженной кожи.
Дэниел сделал глубокий вдох, наполнив легкие, так долго не знавшие дневного воздуха. Закрыл глаза, затем снова открыл. Он встретит это последнее испытание лицом к лицу с той же дерзостью, с которой прожил жизнь.
Тепло. Жар. Огонь, испепеляющий кожу у него на горле в открытом вороте рубашки. Вампир приподнял подбородок. Последний момент жизни и никаких сожалений. Для этого уже слишком поздно. Агония охватила Дэниела, когда солнце коснулось лица. Он сжал зубы, чтобы не закричать.
Последний взрыв жара, и боль смела его мужество под равнодушным солнцем. Вампир упал лицом в бассейн, беззвучно крича, проклиная или молясь. Водоворот света и звуков затянул его, потащил, кружа снова и снова, пока толчок могучей силы не выбросил Дэниела лицом на твердую поверхность.
