Вернемся к нашим пионерам, которые с трудом привыкали к своему новому положению. Одетые в яркие «попугайные», как они их называли, одежды, юные пажи должны были целый день проводить при королеве, и редко-редко когда выдавался им случай забежать на минутку к своему старшему другу Джерому Бирну.
Рассказывая Бирну о своих впечатлениях, мальчики и смеялись, и злились.
— Уж чего бы проще сказать: «Вот веер, за которым вы меня посылали», — говорил Антон. — Так нет, нужно почтительно изогнуться в придворном поклоне и напыщенно продекламировать: «Соблаговолите принять от меня этот веер, за которым вы изволили меня посылать, милостивая госпожа герцогиня, или там графиня, или баронесса…» С ума сойти!
— Ничего, ничего, ребята! — успокоительно говорил Бирн. — Скоро этот мыльный пузырь лопнет, но нужно, чтобы при дворе ни о чем не догадывались раньше времени. И ваша задача очень важна — вы должны следить за настроениями этой избранной публики.
— Они совершенно ничего не подозревают, — уверял Антон. — Это такие пустые головы, что только поискать. Карты, выпивка, сплетни — вот все, что у них на уме.
— Тем лучше, — задумчиво говорил Бирн. — Из всех придворных нам опасен только лорд-канцлер. Это — умная голова, и он может повернуть дело так, что нам не поздоровится. Но, кажется, до него еще ничего не дошло…
Как мы знаем, Джером Бирн ошибался: у лорд-канцлера были свои тайны от секретаря, в которые он его не посвящал.
Поболтав полчаса у Бирна, пионеры, вздыхая, отправлялись в апартаменты королевы.
Как проходили дни во дворце? Вот один из таких дней.
Миша и Антон, как всегда проснулись в семь часов утра их разбудил специально приставленный к ним лакей.
Несмотря на возражения ребят, он помог им умыться, одеться, причесаться, принес в их комнату легкий завтрак. (Ранний завтрак ребятам подавался по приказу Аннибала Ли: мальчики росли, им требовалось усиленное питание).
Затем юные пажи присутствовали при одевании короля. Стоя в уголке обширной и неуютной спальни, ребята с затаенным смехом наблюдали, как каждый предмет королевского туалета проходил через десять рук, прежде чем попасть к лорд-канцлеру. Но ведь такой важный вельможа, как герцог Нортумберлендский, не мог сам натягивать чулки или панталоны на тощие ноги его величества короля, поэтому предмет передавался камер-лакею, и уже тот доканчивал дело.
