— Спасибо,— сказал Антон Иванович,— но не лучше ли, вместо чаю, приняться за дело.
— Я понимаю дисциплину,— начал городничий,— где дело касается службы, там не дремай. О!.. У меня не только не дремай, но помни и одиннадцатую заповедь! Наполеоновскую, значит, не зевай! Ха-ха-ха!
Спустя несколько минут Антон Иванович и городничий в фаэтоне, частный пристав, квартальный, десятские и несколько понятых на петушках отправились к синагоге, которую, по распоряжению губернского начальства, надо было обыскать. Так как дело происходило ночью, то порешили отложить обыск до следующего дня, а теперь только запечатать синагогу и поставить караул. Еще не пробило двенадцати часов, как синагога была опечатана двумя печатями — полицейскою и Антона Ивановича; к часу же городничий собрал весь кагал на совет, и Антон Иванович к тому же времени пил чай на постоялом дворе. Вдруг отворилась дверь и явился мишурис: «Булки хорошие!»
— Не нужно,— сказал Антон Иванович.
— Бублики, сухари,— продолжал еврей.
— Не надо, говорю тебе. Мишурис удалился. Но едва он вышел, как явилось два. «Гребешки, подтяжки, пуговицы, ножики хорошие»,- говорит один. «Перчатки, галстуки, манишки, воротнички»,— говорит другой.
— Ничего не нужно,— сказал Антон Иванович.
— Сургуч, бумага, носовые платки,— твердили евреи.
— Ничего не нужно!
Мишурисы пошли, но не молча, а продолжая говорить: «Носки хорошие, рубашки готовые». Антон Иванович молчал. За этим ввалилось в комнату не менее десятка евреев с разными товарами. «Спички, свечки, мыло, чернило, табак, сукна, полотно заграничное»,— твердили все враз.
— Убирайтесь к чёрту! — крикнул Антон Иванович.
— Так ничего и не купите?
— Убирайтесь, говорю вам.
Евреи ушли, но не все — два осталось.
— Вы чего ждёте? — спросил их Антон Иванович.
— Мы не мишурисы, мы по делу,— ответили евреи.
— Я никаких жалоб не принимаю.
— Мы не с жалобою. Мы пришли спросить, чы вашець долго прогостите у нас?
— Это к чему вам?
— Стало быть, нужно, если спрашиваем. Если бы пе нужно было, то не спрашивали бы.
— Извольте. Завтра уеду,— сказал Антон Иванович.
Евреям этим во что бы то ни стало хотелось втянуть Антона Ивановича в разговор — и успели. «В Киев?» — спросили они.
— В Киев,— ответил Антон Иванович.
— Извините,— продолжали евреи.— Мы знаем, что подорожнему человеку нужен покой; мы только на одно словечко. Позвольте спросить, знавали, вашець, там, в Киеве, NN?
— Что дальше?
— Что он теперь делает?
— Сходите да посмотрите. Полагаю, спит.
