- Они там, они там! - Букара прыгала вокруг крыльца, приседала, чихала и мотала головой, тыча пальцем в дверь. Ясно, что это она привела сюда жомбиков.
- Почему свеча? Не знаю... Я чувствую, что тут нужен живой огонь...
- Ой, дверь поддается! А если Ночь не услышит нас? Скучун, я боюсь. Мама!
- Тихонько, Ксюшечка... Смотри на пламя и думай о Ночи изо всех сил. Зови ее мысленно, зови всей душой... И я буду тоже...
- Ш-ш-ш-хр-р-ом-м-м... - огромные напольные часы будто шевельнулись, трижды сдавленно прохрипев. Качнулись на цепях тяжелые гири... Заметался, зароптал огонек свечи, рванулся ввысь и угас... Кончилась ночная власть, оборвалась. И застыли двое в маленькой беззащитной комнате с летящими под потолком ткаными облаками... Они застыли и ждали.
И поддалась дверь, и оборвались засовы. С визгом и воем обрушились на них жомбики. И, не помнящие себя, оглушенные, немые, они покатились в бездну, где нет уже памяти и страха...
Таким пришло Утро. И наступил плен.
Глава II
- Синьк-синьк-синьк - тон-н-н-тон-н-н... - унылые падали капли. Падали в воду с округлого свода трубы. В каменной той трубе когда-то давным-давно заперли речку Сивец, и, покорная, неспешно плелась она теперь московским подземельем. Тоскливо тут и боязно было. Река не говорила - молчала, лишь попискивали изредка крысы, а вода пахла гнилью и еще чем-то, наводящим ужас, и горло судорогой противилось вдыхать этот смрад. Тяжелая, мертвая была эта вода.
Лодка, в которой везли пленников, освещалась багровыми всполохами факела. Его тревожного света едва хватало, чтобы разглядеть осклизлые стены туннеля. А что там впереди, позади - того уж не видно было...
В отсветах факельного огня плыла лодка и в ней плененные пассажиры, с головы до ног опутанные сырой тухлой сетью. Замерли они, закоченели от привкуса беды, запекшейся на губах. И только-только очнулись от беспамятства, потирая саднящие ушибы и озираясь по сторонам с отчаянной безнадежностью.
Вот факел наклонили пониже, и свет его настиг другую лодку, шедшую впереди. Она полна была жомбиков. И в той, где сидели наши герои, были жомбики, целых трое. Они сопели, глядели хмуро, - худо глядели, исподлобья, молчали. Только веслами вскапывали покорную речушку да слушали монотонное: тон-н-н - тон-н-н - тон-н-н - синьк-синьк...
Долго ли плыли они - не знали. Спертый воздух и горькая сеть, пахнущая рыбой, отнимали силы, волю и мысли. Мертвенный холод - был их путь. Путь по гибельной, умершей реке.
