— Это тебе, папа, не Агафоновка! — сердито сказал он деду. — Тут дерево нельзя сажать, где хочется. Архитектор двор спланировал. Где песочница, где столбы для бельевых веревок, где газоны — все на бумаге нанесено…
— Ну, Пашка, ты и жук… — оборвал его дед и пошел в прихожую.
Возмущаясь, кряхтя и качая головой, дед натягивал ботинки.
— Папа, ну что вы обиделись на такую мелочь? — испугалась Серегина мать.
— Я обиделся? — поднял брови дед. — Я и не думал обижаться. Просто у нас с Сергеем дела…
Сергей сунул ноги в кеды и через секунду стоял рядом с дедом. Ему нравилось, что у них с дедом бывают секреты. Никто сейчас не сможет догадаться, куда они идут. Мать с отцом, отодвинув занавеску на кухонном окне, будут смотреть вслед и теряться в догадках. И ни за что не догадаются, что дед с внуком пошли на рынок покупать саженцы.
Дед вошел в трамвай, как на агафоновскую улицу. Поздоровался, начал со всеми заговаривать, будто видел не впервые, а знал сто лет. С каким-то малышом, который плакал на весь вагон, начал играть в «козу рогатую». Сереге даже неудобно за деда стало. Все едут сами по себе, молчат, книжки читают, в окна смотрят, а дед смеется и разговаривает. Они проехали всего четыре остановки, а какой-то дядька в соломенной шляпе уже успел пригласить деда в гости с ночевкой. Чтобы встать на заре и сходить на рыбалку. У этого дядьки свой дом за рекой. Дед записал его адрес на пачке папирос и простился, как с родным.
Вторник — день не базарный. На рынке не было столпотворения, но торговля потихоньку шла.
Забыв про саженцы, дед застрял у ворот возле тетки, которая держала на руках толстого рыжего щенка. Дед брал щенка за каждую лапу, как будто здоровался. Он заглядывал ему в пасть и приговаривал:
— Ой, пес… Ой, друг… Сильный пес будет. Нёбо черное, злой…
— Купите… — с надеждой предложила тетка. — Акбаром звать, и прошу недорого три рубля!
— Я бы такого за пятерку взял… Да у меня дома две. Взял бы и третью до кучи, если бы не самолетом лететь…
Дед с большим сожалением расстался с рыжим щенком и пошел дальше. Мимо рядов с первой редиской в конец рынка, к саженцам. Он хотел купить черемуху.
— Черемушка, Серега, самое лучшее дерево… Душу греет. Сколько про нее песен написано…
Но саженцы продавал только один мужик. Смородиновые кусты, завернутые в мешок. Мужик был одет в старый военный плащ и кирзовые сапоги. Грязь на сапогах высохла и потрескалась. Видно, вез смородину он издалека, а никто покупать ее не торопился. Мужик устал. Повернувшись спиной к своему товару, он лузгал семечки из бумажного кулька. И смородина устала. Новенькие листочки поникли, съежились, будто задумали спрятаться обратно в почки.
