На то, чтобы прийти в себя, ему потребовалось несколько секунд. К тому времени дверь в дальнем конце коридора хлопнула, в замке повернулся ключ. Оглядывая оставленный Анхелой хаос, Клайв внезапно почувствовал себя точно среди руин. Беспомощность, безнадежность… упрямое нежелание примириться с тем, что жизнь лежит в дымящихся развалинах…
Наконец Клайв очнулся от ступора. Осторожно переступая через валяющуюся на полу одежду, дошел до кровати. Сел, закрыл лицо руками.
Конечно, можно было бы начать все по второму кругу и погнаться за ней… Но на сей раз такой вариант Клайв даже не рассматривал. Анхеле нужно поостыть, а ему — собраться с мыслями, хорошенько обдумать то, что случилось. Ведь в данный момент он пребывал в полной растерянности.
Он-то искренне считал себя стороной, незаслуженно оскорбленной… И тут Анхела обрушила на него лавину собственных обид! Клайв тяжко вздохнул: ведь по большей части слова ее не содержали в себе ничего кроме правды.
Ее мать… При этой мысли он стремительно вскочил, направился в кабинет, а оттуда в комнату с картинами. Остановившись перед «Женщиной в зеркале», Клайв жадно вглядывался в это знакомое, внезапно ставшее чужим лицо. Да, разницу трудно не заметить: ощущение такое, будто художник несколькими касаниями кисти слегка преобразил привычные черты. Изгиб бровей, линия губ и то, как стройная шея переходит в округлые плечи… И родимое пятнышко… то, что он счел следствием небрежности. Неуловимые, едва заметные отличия — распознать их дано разве что взгляду эксперта.
А он-то почитал себя великим знатоком! Права была Анхела: он такой же, как все, и видит лишь то, что хочет увидеть.
Ныне, глядя на страдающую женщину, запечатленную на холсте гением Бенавенте, он находил сотни и сотни отличий между нею и ее прекрасной дочерью… если, конечно, приглядеться внимательнее. Он всегда считал Ренана Бенавенте вуайеристом от мира живописи, а теперь со стыдом осознал, что до сих пор вуайеризмом, по сути дела, занимался он, Клайв Риджмонт!
У него руки чесались повернуть картину к стене и навсегда о ней позабыть. Но…
Это мать Анхелы, убито повторил про себя Клайв. Анхела любила ее всей душой. Это звучало в каждом ее слове. Повернуть картину к стене означало бы отвергнуть ту, что была дорога Анхеле так же, как ему — его собственная мать, Элис Риджмонт.
Хотя именно сейчас о матери он совершенно не желал вспоминать. Клайв с досадой скрипнул зубами.
Глядя на картину, Анхела вовсе не стеснялась собственной наготы. Просто… ей больно было смотреть на портрет той, кого она беззаветно любила и в итоге утратила.
