– Ты считаешь, это смешно? – прошипел ангел, глядя в наполненные торжеством темные глаза.
Ответом ему было молчание и опущенный долу взор, скрывающий за длинными ресницами злорадство.
Вечером, помогая рабу готовить еду, девушка перебирала в памяти варианты всевозможных пакостей, которые смогут если не испортить сатрапу и поработителю жизнь, то хотя бы значительно ее отравить. С того момента, как они остановились на ночевку, огненная коса стала еще короче. Собственно, косы как таковой уже и не было, короткие пряди теперь едва-едва прикрывали шею. Зато Амон больше не сможет за них дергать – пыталась успокоить сама себя Кассандра, пробуя похлебку. Надо посолить еще немного…
– Мышка, я хочу есть. Неси немедленно! – раздался окрик.
– Почему Мышка? – наливая еду в тарелку, спросила она.
– Наверное, теперь тебя будут так звать, – шепотом ответил Шлец. – Когда хозяин берет раба, он дает ему имя.
– То есть тебя по-другому зовут? – поразилась собеседница.
– Да. Я Леко. Поторопись, а то господин голодный, – Шлец-Леко подтолкнул нерасторопную прислужницу, и та, осторожно ступая, поднесла ужин капризному повелителю. Ангел подозрительно осмотрел тарелку и приказал:
– Ешь.
Девушка подняла брови, но спокойно зачерпнула ложкой горячее рагу и отправила в рот. Тщательно прожевав, зачерпнула еще раз…
– Достаточно. Пошла вон. – Риэль взял тарелку…
Кэсс шагала, широко улыбаясь и вспоминая, как когда-то в другой жизни спорила с одноклассником, что сможет съесть бутерброд с толстым слоем аджики и не поморщиться. И пусть выиграла она тогда лишь шоколадку, слава о девчонке, не чувствующей горечи и перца, еще долго ходила по школе.
Судорожный вздох, вопль, ругань, и тарелка летит на землю… Вздорная рабыня прощальным жестом провела рукой по волосам. Жалко их. Корни наверняка уже отрасли, и скоро на голове останется лишь темный ежик, а не огненная копна, которая так нравилась Амону.
– Помоги хозяину. Ему плохо, – спокойно сказала девушка, подходя к растерявшемуся Шлецу. – Не в то горло попало.
Она не сопротивлялась. Наоборот, даже безропотно откинула голову, когда сильная мужская рука в очередной раз вцепилась в гладкие непослушные пряди. Он отмахнул слишком много, то ли из ярости, то ли нарочно. Поэтому теперь невольница, облаченная в мужскую одежду, похудевшая и лишившаяся волос, стала похожа на мальчишку-беспризорника, переболевшего тифом.
– Завтра придет пора одежды, – сверкнул глазами разгневанный господин.
