Стальные пальцы сомкнулись на запястье. Еле уловимое движение и рука оказалась неестественно вывернута.
– Я быстрее тебя, сильнее и, чего уж там, умнее, – ледяным голосом сообщил Амон, без труда удерживая жертву, – поэтому именно я буду решать, когда тебе умирать.
В этот самый миг Кэсс поняла, что как раз теперь демон всерьез намерен принять решение, для нее не совместимое с жизнью, и обреченно рванулась. Раздался отвратительный хруст. Белая как полотно, девушка стала оседать, хватая ртом воздух. В голове помутилось от боли. Вскинув страдальческий взгляд на своего мучителя, Кассандра заметила, как в хищных глазах промелькнуло нечто, что она из-за подкатывающей дурноты приняла за испуг.
Конечно, это воображение – существа вроде Амона не могут бояться и переживать. Однако же он подхватил ее на руки и с досадой выругался, словно только теперь понял, с каким хрупким и хлопотным материалом имеет дело.
– Неужели мои прикосновения настолько противны? – прошипел демон. – Ведь ты не так давно сама звала меня и просила не оставлять!
Из глаз несчастной потекли слезы. Он и вправду ее не понимал. А она не понимала его. Да и как? В нем господствует нечто, идущее вразрез с человеческими представлениями о самосохранении. В нем живет огонь: свирепое пламя и ласковое тепло. Вот он опустил ее на диван, но по лицу ходят жуткие тени.
– Ты… ты страшный, – простонала Кэсс, глядя во тьму, беснующуюся в его взоре.
– Я? – Он склонился ниже. – А если покажусь настоящий?
И тут же отступил на несколько шагов, выпрямился и небрежно повел плечами. В этом простом движении было столько силы, что у распростертой на диване жертвы перехватило дыхание.
За спиной демона развернулись два огромных, словно сотканных из дыма и рдеющего пламени, крыла, кожа стала антрацитово-черной, на лице проступили переплетенные багровые узоры. Даже волосы потемнели и тяжелой волной заструились по плечам. Амон будто сделался еще выше ростом, еще мощнее. Длинные пальцы заканчивались звериными когтями, глаза полыхали желтым огнем, вертикальные кошачьи зрачки пульсировали в такт трепету крыльев.
Монстр шагнул к сжавшейся в комок девушке и усмехнулся, обнажив белые хищные зубы.
– Сейчас я не так страшен? – Зверь вырвался из клетки.
В человеческом голосе прорывался низкий утробный рык, в движениях – хищная вкрадчивость. Девушка напрасно призывала обморок. Боль в вывернутой руке сводила на нет и страх, и ужас, и дурноту. Боль заставляла плакать молча и смотреть на мистическое чудовище, в мыслях умоляя его лишь об одном – перестать мучить.
