– Ты же знаешь, что она ненавидит меня, – тихо сказала я и потянула его наружу.
Фадеев послушно дал себя увести, но ничего не ответил.
Как огромный, движущийся на большой скорости фонарь, внедорожник Макса прорезал сгустившуюся темноту фарами. Но на этот раз мы двигались не к мегаполису. Минуя окраину светящегося огнями города, вырвались на объездную. Обгоняя машины, Фадеев бесконечно перестраивался из одного ряда в другой и угрюмо молчал. А судя по скорости, старался оторваться от «ниссана» Тагашева, но Елизар не отставал. К такой упрямой гонке я давно привыкла.
Скоро мимо темных окон замелькали небольшие населенные пункты. Машин становилось меньше и меньше. А через сорок минут трасса круто свернула под железобетонный мост. Дорога стала узкой с внушительными выбоинами: скользкая, не посыпана, словно мы не рядом с мегаполисом, а затерялись среди таежных лесов. За окнами потянулись замерзшие болота, заросшие редкими деревьями, невысокими соснами и хилым кустарником, страстно мечтающим оттаять и потянуться к теплу. Но до весны еще далеко. Макс не преувеличивал, когда сказал о похолодании. Похоже, зима решила открыть на территории верлафов филиал арктического лета. Температура упала градусов на десять, о чем и сообщала приборная панель «лексуса». Минус двадцать пять. Минус и цифры мигают: значит, температура все еще падает. Запах даже затянутой льдом трясины просачивается сквозь вентиляционные отверстия. Пахнет подгнившими растениями. Как реактивный самолет, слева от джипа мелькнула быстрая черная тень: взмахнула крыльями, пронеслась перед лобовым стеклом внедорожника и скрылась в темноте.
– Сова, – нарушил молчание Макс. – Шустрая!
– Такая большая, – мгновенно поддержала я беседу, мысленно поблагодарив птицу за появление. Кажется, ей удалось разрушить стену тягостного безмолвия, повисшего в машине. – Что за поселок? – тут же спросила я, желая узнать о месте нашего патруля.
Макс покосился на меня, затем вздохнул и едва заметно улыбнулся.
– Сам поселок – ничего особенного, – ответил он. – Когда-то там был крупный завод и даже провели ветку метро. Но сейчас завод заброшен. Из мегаполиса сюда больше никто не ездит, а линию подземки давно закрыли. Местных жителей осталось совсем немного.
– Патруль обещает быть занимательным, – откинувшись на спинку сиденья, фыркнула я. – Пустынные улицы и разваленные стены разворованного завода.
Почему-то я себе все так и представила: унылый поселок с несколькими десятками жителей и потемневшие, разрушенные стены огромного гиганта, не пережившего политических передряг в мире смертных.
