Привычная боль с силой сдавила стенки черепа, вызвав порыв выбросить мучительницу из головы. Борясь с приступами подступившей тошноты, я все же медленно двинулась к туманной завесе. Вдруг покажет что-то важное? Пальцы коснулись прохладного стекла, заскользили по поверхности. Странно, что туман не развеивается. По ту сторону зеркала тоже появилась рука: нежная, хрупкая и неестественно белая, точно принадлежала не прекрасной незнакомке, а тряпичной кукле. Приглядевшись, я осознала, что пальчики, унизанные множеством серебряных колечек с бирюзой, затянуты в белоснежную шелковую перчатку. Я удивилась. В прошлый раз не видела ее рук.
Девушка провела ладонью по окружности, будто желая разогнать туман, но он стал еще плотнее. Женский силуэт исчез. Задыхаясь от дикой мигрени, я старалась понять, что же она показывает. Наконец неясные очертания проявились более четко…
Белоснежный каменный волк застыл над чашей; деревья, спящие под пушистыми шапками снега; скамьи; заснеженные дорожки… Молочный туман, казавшийся густым, как желе, слизнул пейзаж, и я увидела совсем иную сцену… Огромные машины неистово вгрызались в землю, переворачивали пласты подмерзшей земли и, откатываясь, оставляли четкие пропечатанные следы гусениц, похожие на глубокие шрамы. «Парк… Строительство лаборатории…» – лихорадочно проносилось в голове.
Погрузившись в видения, я не сразу осознала, что меня что-то беспокоит. И только сейчас почувствовала, что пот горячими липкими струями стекает по вискам. «Жарко… как же жарко», – невнятно скользнуло в голове. Что со мной? Задыхаясь от боли, я схватилась за край туалетного столика, но продолжала смотреть в зеркало.
Взгляд затянуло под землю. Очертания уже знакомого плоского, светящегося голубоватым цветом предмета вспухли расплывшейся надписью, но сквозь туман я так и не смогла разглядеть, что там написано. Застонав от неумолимой раскаленной боли в голове, я ненадолго зажмурилась, затем вновь посмотрела на зеркальную поверхность.
Непроглядная дымка темнела: сначала стала серой, но почти сразу – черной, как грозовое облако. Едва различимое видение изменилось… Высокая фигура Тагашева скрывалась в побагровевшей темноте, будто собирающейся разразиться молниями. Быстрыми шагами он уходил: дальше… дальше. Еще секунда – и плотная завеса сомкнулась за широкой спиной. Туман стал красным, как кровь. Необъяснимый страх разлился по венам, охватил тело. Внутри что-то болезненно сжалось. Хотелось броситься за ним, вцепиться, остановить, не отпускать, выдернуть его из тумана, навеянного незнакомкой. Из глаз закапали слезы. Внезапно послышался громкий скрежет. Зеркало быстро покрывалось сеткой мелких трещин. Миг, и оно взорвалось, накрывая не осколками – волной стеклянной пыли. Поток огромной необъяснимой силы швырнул меня на дверь. Послышался треск ломающегося дерева. Горло вспорол душераздирающий крик, и я вывалилась на пол своей комнаты.
