Голоса надежды | страница 40



Мы целовались с тобой на краю пустоты.
Мы говорили с тобой на пороге молчанья.
Пусть впереди длинная ночь отчаянья,
И позади все сожжены мосты…
Мы не упали с тобой в бездну ночной тишины.
Мы не взлетели в пропасть немого неба.
Мы не оставляли разумную толику хлеба:
После полета жить‑то мы чем‑то должны.
Мы доказали, что оба на облаках
Мы еще можем качаться полночью ясной.
Мы не вонзили зубы в красное мясо,
Не уподобились мы в естестве волкам.
Мы сохранили друг друга от близкой беды,
Уберегли, заставили вовремя остановиться…
Может, поэтому зависть к котам и птицам
В нас продолжает чудовищем жить седым…

* * *

Циркачка в ящике! Спокойна ты
В мельканье лезвий иллюзиониста.
В тебе ни страха нет, ни суеты.
Работаешь на удивленье чисто.
Твой маг–партнер тебя тренировал,
Любовно и неистово неволя.
Ты знаешь, где и как пройдет кинжал.
И страх забыт, и в кулаке вся воля.
До совершенства номер доведен.
Из ящика ты выйдешь невредима…
Но если бы ножи со всех сторон
И в жизни так же проносились мимо!
Когда бы знать, где лезвие пройдет,
Как нужно стать, чтоб избежать увечий!
Отрепетировать все наперед:
Паденья, взлеты, проводы и встречи…
Но жизнь — смертельный номер цирковой.
И нет суровей иллюзиониста.
И платят изувеченной судьбой
За страх, мешающий работать чисто.

* * *

Это сон — или это осень?
Зачарованно крикну. «О, синь!»
А навстречу — весна красок —
Мне в распахнутые глаза.
Это миг — или это вечность?
Дня предсмертного бесконечность?
Будто перед концом света,
Облаков плывут образа:
Осиянные светом листьев,
Осененные серебристой
Предзакатной полоской неба,
Уплывают, бесшумно скользя.
И среди суеты я верю
Только в эту, в эту потерю:
Меркнет, меркнет волшебный свет мой,
И его задержать нельзя!..

ДУША ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ

Отправлена Бог весть когда, нагая,
В заброшенном почтовом отделенье,
Куда сто лет не ходит адресат,
Лежит душа. Пылится под ногами,
И все еще надеяться не лень ей.
Что он придет, найдет, что будет рад...
Дистанция «рождение — погибель» —
У каждого своя. Но тело — это
Лишь тень души, незримо льющей свет.
В почтовом отделенье, на отшибе,
Душа чуть дышит, истекая светом.
А тень ее во тьме бредет сто лет…

* * *

…И снова жить. И снова из глубин
Смотреть на солнце и к нему стремиться.
Тебе, годов унылых вереница,
Прощаю все за правды один миг.
Тот миг. Мой миг. Мерило всех мерил.
К нему ползла я по скале отвесной.
Срывалась в пропасть. Он меня манил.
Он стал моим оплотом, силой крестной.
Вновь, как Сизиф, отброшенная вспять,
Стремлюсь я вверх, к тебе, мое мгновенье.