Вместе с картинкой появился и звук: тихий, шуршащий и неравномерный — чужое дыхание. Аня перевела взгляд на место порождения звука, ничего не увидела и сместила фокусировку чуть левее. Теперь боковым зрением она четко увидела склонившуюся на ее личными вещами фигуру — человек рылся в сумке! Возмущению не было предела. Каково же было Анино удивление, когда над изголовьем кровати склонилось лицо еще одного незваного гостя.
Аня зажмурилась, да было уже поздно. Склонившийся заметил открытые глаза, молниеносно кинулся на кровать и зажал одной рукой рот, второй захватил Анину руку и зашептал непонятные слова. Затем перехватил вторую руку пленницы, открывая рот и позволяя вдохнуть, и всем телом навалился на Земную.
— Ну, все, теперь ты не закричишь.
Набравшая полную грудь воздуха Аня, попыталась закричать, но вместо крика выдохнула лишь свист и сип. Ее закляли немотой?!
А нападающий уже облизывал кожу на виске, обдавая Аню запахом перегара от браги, и пытался словить ее губы. Второй грабитель лишь хмыкнул: в темноте ничего не разобрать, но по характерным звукам Аня сообразила, что мужчина добрался до термоса. Если он неосторожно нажмет на клапан внутренней пробки, то обязательно получит приятные мгновенья и ошпаренную часть тела.
А поклонник-то настырный оказался: вон уже и рубашку ночную до горла успел задрать, и перехватить Анины руки, зафиксировав одной своей клешней над головой девушки. Самое время предпринимать анти-магические приемы самообороны.
"Отключить все заклинания!" — мысленный приказ, а вслух ошеломляющее "А-а!" на всю силу тренированных пением легких.
— А-а-а! — голосила Аня, вскидывая ноги и делая захват мужской шеи, ударяя по болевым точкам.
— А-а-а! — заорал неудавшийся насильник.
— А-А-А! — завизжал ошпаренный.
В мгновение ока маньяк оказался на полу, Аня сверху, удар в кадык и резкий выброс ночной вазы в голосящую темноту.
— Help! Help! Somebody help me-e-e! (Спасите-помогите!) — вовремя спохватилась Анна Александровна: легенду бы с этими неудачниками не разрушить.
В коридоре затопала толпа, в двери ввалились заспанные, но вооруженные чем попало и оттого еще опаснее, хозяева, слуги и постояльцы. Сразу стало светлее и веселее. Аня от пережитого пребывала в шоковом состоянии, а значит на адекватную реакцию и объективное восприятие ситуации рассчитывать не стоило.
Бородатый и пузатый хозяин таверны в длинной ночной рубахе с огромным трехпалым подсвечником и метлой, словно царь Тритон, которого застали в момент "крашу я заборы, чтоб тунеядцем не прослыть", неизвестный доселе дядька-гном с широченными плечами в белоснежных панталончиках и в одном чулке с поленом в руке, перекошенные лица, тела, завернутые в простыни и полотенца, рубахи и руки торчащие не из рукавов, а из ворота — вот балаган, который довел Аню до истерики.
