«Поймать бы настоящего матёрого рецидивиста, – мечтала она, – Вопрос только – где он.»
Но случай представился. И в этом нет ничего сверхъестественного: бывает так, что определённые периоды жизни скучны и ничем не примечательны, за несколько десятилетий не случается ни одного происшествия, и, наоборот, за один год их может произойти столько, сколько не случалось за целую жизнь. Для Валентины наступил именно такой год жизни, поэтому не было ничего удивительного в том, что произошло дальше. А дальше случилась неприятнейшая история с Евгением.
Вечером, как обычно экспериментируя на кухне с продуктами, он изготовил совершенно новое кулинарное блюдо из семян укропа, клевера, тыквы, растительного масла, выжатого им из листьев крапивы, и красного перца. Сотворив нечто новое, он решил испытать своё творенье на себе и съел небольшой кусочек. Спустя полчаса лицо его побелело, губы помертвели, голова закружилась, и едва усевшись на диван, он пролепетал трагически:
– Кажется, я отравился.
Валентина сразу испугалась.
– Что ты съел?
– Своё новое блюдо.
Она моментально поняла, что жизнь супруга в опасности, и вызвала «скорую помощь».
Медицина отреагировала молниеносно. Спустя десять минут молодой привлекательный врач в белом халате осматривал пострадавшего, затем сделал ему промывание желудка и пришёл к странному выводу:
– Вы знаете, – сообщил он, глядя на Валентину задумчиво, – у вашей жены не отравление, у неё будет ребёнок.
Хотя сообщение было сделано негромко, но Евгений, поднявшийся с дивана, рухнул на него вторично, как от удара грома, а Валентина остолбенела на несколько минут. Врач снова привёл в чувство упавшего, а Валентине сунул под нос нашатырный спирт, отчего столбняк прошёл, но ясность мышления долго ещё не возвращалась.
Врач ушёл не попрощавшись, а молодые супруги долго молча осмысливали услышанное: Евгений лёжа, Валентина стоя. Возможно, она стояла бы так до самого утра, но тут вдруг супруг запричитал на диване самым разнесчастным женским голосом:
– Бедный я, несчастный! Умру и пенсии не увижу. Что же со мной будет? И зачем я согласился на этот дурацкий эксперимент? Разве плохо мне было мужчиной, никаких забот себе не знал, ел досыта, пил вволю, и чего мне этой проклятой новизны захотелось? Пропади она пропадом. Тебя послушался, уговорили дурака. Пропащий я человек!
От таких душераздирающих причитаний Валентина обрела прежнюю ясность мышления и, как полагается мужчине, от слов перешла к делу:
