Как-то в пионерском лагере в Звенигороде состоялась драка. Илзе, как дикая кошка, бросилась на моего обидчика. Он просто обалдел. Мы дрались, это было нормально. А когда девушка вцепилась ему в волосы, повалила его на землю и не отпускала, мой противник тут же сдался.
Нас наказывали. Отец очень часто использовал феноменальный трюк: он надевал бабушкины очки. У него были очень красивые светлые глаза, они увеличивались, и он говорил: «Если вы сейчас скажете неправду, я надену очки и все увижу». И когда я видел раскрывшиеся большие глаза, я понимал, что соврать невозможно. Мне приходилось говорить правду. Вообще, отец очень интересно нас наказывал. Уходя, он говорил: «Открывайте книжку!» Это был Шекспир, «Ромео и Джульетта». «Читать от сих и до сих. Когда я приду, чтобы все выучили – и ты, и ты».
Родители отправляли меня в Ригу с Рижского вокзала. Я с большим удовольствием уезжал к бабушке с дедушкой, я очень их любил, а они любили меня. А обратно с Рижского вокзала мне всегда не хотелось уезжать. На глазах у бабушки и у меня всегда были слезы.
В Юрмале нам очень нравилось кататься на велосипедах – это были наши кони. В то время шли фильмы про индейцев с Гойко Митичем. А в Латвии есть такой праздник – Лиго. На него всегда надевают необычные головные уборы. Тогда продавались индейские головные уборы с длинными крашеными перьями.
Наша дача принадлежала папиной сестре. Здесь они жили с мужем Гунаром, и мы с Интом – моим двоюродным братом. Один раз мы с ним пытались раскочегарить самовар. У дедушки папа был пловец, и у них остался раритетный самовар. Тульский, с медалями. Мы попросили у нашего соседа мешочки с порохом – он был военный, приехал после учений. Поставили самовар, набили шишками и решили насыпать пороху. Когда самовар загудел, затрясся, я отогнал всю свою команду за дом. Ребята спрятались за дом, самовар долго трещал, потом подлетел вверх, взорвался в воздухе и развалился пополам. И все эти шишки полетели на нас.
Мама моя русская, отец – латыш. Я полукровка. В детстве был даже момент, когда я сказал родителям, что хочу остаться в Риге.
Я вспоминаю с ностальгией декабрь и январь. В декабре, с 24-го на 25-е, в Риге отмечали Рождество. Потом я приезжал в Москву, там праздновали Новый год. А 6 января у меня был день рождения. Всегда целый месяц я получал подарки. Бабушка делала торт со свечами, я должен был их задувать.
Отец был очень креативным человеком. Пока я был маленьким, он приходил домой на Новый год в костюме Деда Мороза. Шел в Большой театр, одевался, клеил бороду, усы, делал грим, менял голос и приходил к нам. Мы не знали, что это папа. Мы ему читали стихи, пели, танцевали. А когда отец возвращался, рассказывали, как провели время с Дедом Морозом. В семь лет отец подарил мне фонарик. Этот фонарик и стал концом сказки. Я включил его и увидел, что у Деда Мороза на лице грим. Я что-то заподозрил, а потом решил, что на следующий год подкрадусь и оторву ему бороду. Тогда родители решили пригласить нашего соседа – Юрия Леонидовича Леонидова, знаменитого актера МХАТа. Он пришел и попросил у хозяйки налить ему стопочку водки. Когда он выпил, ус отклеился, и сказка закончилась. Мы поняли, что это – переодетый Юрий Леонидович.
