Праздники помню очень хорошо, потому что меня заставляли все время петь на табуретке. Причем обязательно петь про любовь. Собирались все родственники: дядьки, тетки. Я становился на табуретку и пел взрослые украинские песни или «Песню о Щорсе», или про казаков. И песни про любовь между мужчиной и женщиной. Я пел, и когда доходил до слова «любовь», я замолкал, пропускал это слово, и продолжал дальше. Мне было стыдно его произносить. Они смеялись надо мной.
Честно сказать – я был очень злой. Если я чувствовал, что от того или другого пацана исходит агрессия, я вел себя так, что меня обходили стороной. Хотя я был маленький. В семь лет я уже ходил в секцию самбо. И уже в этом возрасте у меня была абсолютная убежденность в том, что я стану певцом. А может быть, буду футболистом и певцом одновременно. Я очень увлекался футболом. В юношеской команде играл, потом в юношеской сборной, потом играл вратарем за юношескую сборную Украины.
Благодаря книгам устремленность к подвигу была для меня образцом существования. Мужчина должен совершать подвиги. Когда я смотрел футбол, мне казалось, что вратарь – это рыцарь, который постоянно совершает подвиги, он спасает всю команду, бросается в ноги, ему делают больно, он ничего не боится… Мне казалось, что это как раз то, что мне нужно. Я пошел во вратари. Поскольку я был хваткий, прыгучий и ничего не боялся, я достиг больших успехов. Потом у меня полетели оба мениска, и я переключился на музыку.
Я помню, как маму отправляли в роддом. Отец был на дежурстве, ее отвозили соседки. Я сутки был один. Потом отец приехал с мамой и с таким маленьким свертком, как кукла. Я тогда ходил в первый класс. И сестру часто оставляли на меня, чтобы я следил за ней, пить ей давал, когда мама уходила в магазин.
Помню хорошо эту люльку, я пеленал сестру, успокаивал, утешал и иногда от злости щипал. Она орет, орет – я подойду, ущипну. Сейчас иногда спрашиваю: «Не помнишь, как я тебя щипал?»
Южный Буг. Спуск к Ингульскому мосту, по которому я летом сотни раз ходил за бычками. Прийти на утреннюю зорьку, на утренний клев – наслаждение. Я вставал в пять утра, с вечера не копал червей, червей надо копать утром. Брал перекусить кислое молоко, хлеб. Накопал червяков, удочку в руки – и вперед.
А ходить в яхт-клуб я тоже стал из-за спорта. Мне понравились прыжки в воду с 10-метрового трамплина. И там же была знаменитая танцплощадка, на которую ходил весь Николаев. На нее очень трудно было попасть, но мы попадали. Там же благодаря моим связям я начал петь по вечерам. Днем я у них пел песни антивоенные, а вечером – иностранные. Ну и без пацанских драк не обходилось. По голове получали все время, или я, или кто-то еще. А сухое вино пили чаще, чем воду. Оно было везде и всегда. Ограничений не было. Но я не помню, чтобы мы напивались. Было время, когда стыдно было быть пьяным. Это не мужское поведение.
