— Справа по курсу — коза! — доложил Угадай.
Действительно, невдалеке от нас стояла коза.
Но какая коза! Худущая-прехудущая! Одна кожа да кости!
Коза снова жалобно заблеяла.
— Может быть, она голодна! — предположил сообразительный Фунтик.
— Вероятно, — согласился я и протянул козе галету.
Глаза козы загорелись голодным блеском. Она подскочила ко мне, выхватила из рук галету и убежала. Наверное, боялась, что я раздумаю и возьму печенье обратно.
— Значит, тут все-таки есть живые люди! — сделал вывод Хандрила.
— Полуживые козы! — поправил Фунтик.
— Ну, где есть козы, там, наверное, есть и люди! — рассудил я.
— Есть! Вон они! — сказал самый зоркий из нас — Угадай.
На горизонте появились две фигуры, приближавшиеся к нам. Мы шли друг другу навстречу и вскоре сблизились.
В поле работали два крестьянина. Мотыгами они выкапывали камни и кидали их на дорогу. Но камней было много, а работающих так мало, что трудно было понять, за сколько лет крестьяне справятся со своей работой.
— Вы кто такие? — обратился я к крестьянам.
— Мы жители королевства Верзилия. А вы кто будете?
— Мы путешественники. Движемся в вашу страну. Хорошо у вас в стране? — спросил я.
— Очень! Очень хорошо! — быстро ответили оба верзильянца. — Не можем жаловаться! Сыты, обуты, одеты! Кино смотрим два раза в неделю. Очень хорошо! Не можем жаловаться!
Не знаю, как насчет кино, но крестьяне не были ни обуты, ни одеты.
Сыты они тоже не были. Охотничьи сосиски, которыми угостил их Фунтик, верзильянцы съели в одно мгновение.
Когда один из верзильянцев, тот, что постарше, отошел в сторону, младший шепотом сказал нам:
— Не ходите в Верзилию! Вам будет плохо! Это страшная страна! Только не говорите никому про то, что я сказал. Из-за вас я еще в тюрьму попаду!
С этими словами верзильянец попрощался с нами и пошел сгребать в кучу камни, выброшенные на дорогу.
В это время к нам подошел второй крестьянин.
— Не ходите к нам! Вы умрете с голоду! — сказал он шепотом. — Только не выдавайте меня! Никому не проговоритесь!
Верзильянец подозрительно оглянулся, съел еще одну сосиску и ушел.
Все услышанное нами было неутешительно. Но выбирать не приходилось. Мы продолжали путь.
